Одна из самых ранних военных песен, сложенная непосредственно после нападения гитлеровской Германии и ее союзников на СССР. Несмотря на довольно спокойное и размеренное вступление, она повествует о наиболее драматичных моментах — внезапном объявлении о нападении врага, первых бомбежках, первых эшелонах, уходящих на фронт.

Известно несколько десятков версий слов к песне, ходившей по окопам и военным частям. Самым ранним упоминанием ее считается запись текста в блокноте бойца Н.И.Немичинова под названием «Прощальная» 20 июня 1941 года на Украине. По мере хода войны текст песни «обновлялся» и включал в себя все новые события. Популярными являются два варианта. В одной версии второй куплет начинается словами «кончилось мирное время», говорится о спешной мобилизации и разлуке родных на перроне, откуда отбывают вагоны с солдатами. Вторая версия — более поздняя, в ней второй куплет начинается со слов «война началась на рассвете». В этой версии песни рассказывается о боевых действиях на Украине и под Москвой.

Музыкальный мотив — вальс «Синий платочек» польского композитора Ежи Петербургского, написанный незадолго до начала Великой Отечественной войны. Уроженец Варшавы Петербургский оказался в Советском Союзе после вступления РККА в Польшу в сентябре 1939 года и стал руководить Государственным джаз-оркестром Белорусской ССР. Позже он вступил в «армию Андерса», набранную из поляков, и покинул СССР. Из-за неоднозначного отношения к нему со стороны советских властей долгое время его имя не указывалось в качестве автора музыки. Слова песни считались народными, пока в начале 2000-х искусствовед Юрий Бирюков не сообщил со ссылкой на свидетельства бывшего редактора журнала «Поэзия», что автором слов самой первой — оригинальной — версии «22 июня» был популярный в 1920-х годах поэт Борис Ковынёв.

Марш авиаторов - одно из самых известных и исполняемых произведений. История его создания и использования полна противоречий, разрешить которые долгое время было невозможно по конъюктурно-политическим соображениям. Прежде всего, споры вызывали даты создания марша, называемые от осени 1920 года до 1930-х годов, и авторство музыки, отданное отдельными публикациями Германии. Полемика относительно этой композиции началась в 1983-м с подачи диктора "Би-Би-Си" Севы Новгородцева, заявившего в ходе своего шоу "Рок-Посевы" о краже Советским Союзом мелодии у нацистов. По версии ведущего, официальный гимн "сталинских соколов" является ничем иным, как нацистским маршем Хорста Весселя. Марш штурмовиков СА с аналогичным мотивом действительно существовал. Его название - "Песня юных немецких рабочих" (нам. Berliner Jungarbeiterlied). Это произведение после прихода к власти Гитлера "прописалось" в нацистских песенниках и звучало в "Триумфе Воли" - кинокартине с Лени Рифеншталь в главной роли, удостоенной золотой медали на всемирном кинофестивале в Париже.

Запущенный Новгородцевым слух был активно подхвачен т.н. "либеральной общественностью" в годы горбачевской перестройки. Этот период был известен активными нападками на все советское. В истории вопроса решил разобраться проживавший в США доктор лингвистики из столицы Башкирии Ринат Булгаков. Результатом его исследований стали найденные ноты "Авиамарша", датированные 1923 годом. "Севший в лужу" обличитель признал собственную ошибку с оговоркой, что в тирольском фольклоре существует "похожая мелодия". Предоставить таковую Сева почему-то "постеснялся". По версии Булгакова, мотив советской песни был передан германским коммунистам Коминтерном или советскими "собратьями по идеологии". Полученную "творческую гуманитарную помощь" немецкие последователи Карла Маркса перевели на родной язык стараниями Гельмута Шинкеля, назвав "Маршем юных берлинских рабочих". В 1930-м году песня была записана в Германии на пластинку.

Брожение в рядах тамошнего пролетариата и регулярные переходы рабочих от "красных" к "коричневым" и обратно привело к тому, что Berliner Jungarbeiterlied попал в руки прибывшего в Берлин Йозефа Геббельса, который поспешил "приватизировать мелодию" и отдать распоряжение снабдить ее подходящим текстом. Достоверно имя автора слов немецкой версии неизвестно. По одной из гипотез, это мог быть "баловавшийся" сочинительством Хорст Вессель, бросивший привычное сводничество в пользу нацисткой идеи. Одно из творений штурмфюрера СА после его смерти стало нацистским гимном, упомянутым не к месту незадачливым Севой...
Но правда всегда восторжествует!

Сегодня поём песню "Алёша" в память о наших дедах, положивших свои жизни в борьбе с коричневой чумой за свободный мир!
Спасибо Гелла Майорова за великолепный клип.
Есть на болгарской земле старинный город Пловдив. За свою более чем тысячелетнюю историю он был свидетелем многих событий. О них могут рассказать его улицы, дома, памятники. Один их них – величественный Холм освободителей. Его венчает 18-ти метровая фигура советского солдата, высеченная из гранита — это символ памяти всем советским солдатам, погибшим при освобождении Болгарии от нацистской оккупации по время Великой отечественной войны.

К постаменту ведут сто широких ступеней. К нему приходят возложить цветы в день свадьбы счастливые молодожены. Место это священно и дорого для каждого болгарина. Открыт он был в 1957 году, в канун 40-летия Великого Октября.

Песня "Алеша" — это раздумье о подвиге советского воина, баллада, в которой гражданственность сочетается с лирической интонацией. Впервые песня «Алеша» была опубликована в 1966 году в журнале «Старшина—сержант» в выпуске, посвященном советско-болгарской дружбе. Тысячи смертей, голод, кровь, стоны и слезы – это лишь малая часть того, что пришлось пережить человечеству из-за всемирного военного конфликта. Как известно, памятники солдатам, которые положили головы ради мира на всей земле, возводятся во всех странах, переживших государственные перевороты и вторжения во время воен. Памятник Алеше – один из таких памятников.

Мы помним то время, хоть и не жили тогда. Не было такой семьи, в уют которой не ворвалась бы война – или дедушку убили под Берлином, или прабабушку увезли в Германию, или дядя погиб от вражеской пули. Каждый человек помнит, и каждому больно вспоминать о том, что пришлось пережить человечеству в те времена. Очевидцам до слез страшно вспоминать происходящее, и единственное, чего они хотят – чтобы такое больше никогда не повторилось.

«Военую Баксанскую» сочинили альпинисты в 1943 году на Кавказе. В то время на базе альпинистского лагеря Рот-Фронт был организован учебный пункт для призывников. Альпинисты, призванные на военную службу, обучали молодых бойцов способам передвижения и выживания в горах. На Кавказе шли боевые действия, и альпинисты выполняли приказы по разведке, наблюдению за движением немецких войск. Одним из драматических эпизодов в деятельности военных альпинистов была эвакуация полутора тысяч жителей из зоны боевых действий через перевал Бечо. Перешли через перевал все – здоровые и больные, женщины с маленькими детьми, старики с внуками… Никто не погиб и не травмировался.

На стороне гитлеровцев воевали альпинисты, многие из которых до войны бывали в СССР, совершали восхождения на Кавказе вместе с советскими спортсменами. В августе 1942 года немецкие офицеры, имевшие опыт довоенных восхождений на Эльбрус, установили на двух вершинах этой горы фашистские флаги. Этот факт был широко разрекламирован немецкой пропагандой, было сделано кино, далекое от реальности: якобы немецкие супермены по дороге на вершину побеждают русские полчища, а на вершине позируют с обледеневшими усами и покрытыми инеем бровями (хотя в августе на Эльбрусе не бывает морозов). На самом деле в горах не было классической линии фронта, и у подножия Эльбруса не было боев. Немцы, успев занять несколько стратегических высот, не рисковали развивать наступление на горные районы, контролируемые советскими войсками, но огнем артиллерии простреливали ущелья и не допускали никаких передвижений.

Ключевыми словами в песне были строки «помнишь гранату, и записку в ней». Во время ночевки в Итколе дежурные бойцы не только следили за местностью, но и любовались перевалом, на котором провели немало времени во время разведки, наблюдая за перемещением немецких войск. Там они оставили записку, засунув ее в гранату с вынутым запалом, и пообещали, что кто-то вернется за ней после войны. Эти слова, про гранату, которая лежала на перевале (да и поныне там лежит), стал напевать один из альпинистов – Андрей Грязнов. Ему стали подсказывать новые слова, увлеклись, к процессу сочинения подключилась вся группа, и вскоре песню уже пели хором, испытывая счастливую эйфорию.

А в альпинистских лагерях «Военная Баксанская» стала жить своей жизнью. Потерялись имена авторов, мало кто знал историю ее появления. Вместе с другими «Баксанскими» песнями («Осенняя Баксанская», «Баксанская лирическая», «Барбарисовый куст») она стала одним из атрибутов знаменитого альплагеря, а также многочисленных походных групп.

«Это было в Грузии. Пожилая грузинка увидела в кадрах военной кинохроники своего сына. Она увидела его молодым, двадцатилетним. Таким, каким она провожала его на фронт. Он пропал без вести. И уже много лет она все еще надеется увидеть сына. Я услышал об этом и так был потрясен, что весь день не мог успокоиться. И долго этот рассказ сохранялся в памяти, пока однажды я не написал стихотворение, которое называется «Баллада о матери». А через некоторое время в редакцию журнала «Юность» пришел молодой человек и представился, что его зовут Евгений Мартынов. Он тогда только что окончил консерваторию. И показал мне песню на эти слова. Так родилась песня «Баллада о матери...».

Вспоминает Евгений Мартынов:
- Ещё в училище Борис Петрович Ландарь, мой первый преподаватель, советовал мне серьёзно заняться композицией и буквально заставил меня написать несколько инструментальных пьес. Он-то и привил мне вкус к сочинительству. Вскоре я написал свою первую песню "Берёзка" на слова С.Есенина... Следующей попыткой была песня "Баллада о матери". Через месяц песня была готова. И когда я проиграл её музыкантам в Донецке, то они в один голос посоветовали показать песню музыкальной редакции Центрального телевидения. Вскоре она прозвучала в исполнении Людмилы Артёменко в телевизионной передаче "Алло, мы ищем таланты!" Однако поставила песню "на ноги" София Ротару.

После визита на Центральное телевидение я решил показать песню "Баллада о матери" автору стихов. Приехал в редакцию журнала "Юность", где Андрей Дмитриевич работает заместителем главного редактора. Зашёл к нему в кабинет и сказал: "Хочу показать песню на ваши стихи". Должен сказать, что Андрей Дмитриевич не проявил особого восторга. Оказалось, что ему уже дважды показывали музыку на эти стихи, и всё было неудачно. А тут я ещё явился в горячую пору: номер сдавали.

Вечером дома у Дементьева я проиграл ему "Балладу" и спел. Ему понравилось. Вот так состоялось наше знакомство, которое вылилось в большую творческую дружбу...
Мартынов воспевает в песне именно это – живое чувство к живой фигуре конкретного живого Алёши. Из конкретного села. Сына конкретной матери. Не из мрамора, а своего сверстника, которому вот такая досталась доля. Это живое чувство к человеку военного подвига, как чувство постоянное, чувство и трагически горькое, и тяжкое, и возвышенное, а стало быть и возвышающее, и всё-таки застенчивое, не показное, не громогласное, есть самое глубокое и лучшее, что живёт в песне, а быть может, и вообще в творчестве Мартынова.

Эта песня впервые прозвучала в кинофильме “В трудный час”, посвященном трагическим дням 1941 года. В фильме, сценарий которого написан известным кинодраматургом
Е. Габриловичем, рассказывается о судьбах простых советских людей, героически оборонявших Москву. Музыку к фильму писал композитор В. П. Соловьев-Седой. Им же вместе с поэтом М. Л. Матусовским написана и песня, мелодия которой звучит уже в увертюре к картине, а затем проходит по всему фильму, пока, наконец, не обретает слова в финале, чтобы прозвучать гимном солдатскому подвигу.

Авторы назвали песню «Баллада о солдате». Однако, как неоднократно подчеркивал сам Василий Павлович, песня эта — совсем не баллада. Когда он ознакомился со сценарием и просмотрел уже отснятый материал, то понял, что музыка к фильму требует песни эпического склада. Ему хотелось, чтобы в ней как бы прозвучали мерные шаги солдата — шаги истории: испокон веков, когда было необходимо. вставали на защиту родимой земли ее бесстрашные воины — и солдат Суворова, и солдат Кутузова, и чапаевец, и рядовой Александр Матросов, закрывший грудью амбразуру вражеского дзота, и Алеша Скворцов из вышедшего на экраны страны двумя годами раньше фильма Григория Чухрая, название которого вовсе не случайно совпадает с названием песни. Она писалась под впечатлением и этой всемирно известной картины.

Редкий случай в практике Соловьева-Седого: композитор, любивший насыщать фильмы песнями, здесь оставил «Балладу» единственной.
В своей книге «Пути-дороги» В. П. Соловьев-Седой вспоминал, как создавалась эта песня: «Поначалу я сам сделал пресловутую песенную «рыбу», то есть накропал слова, а затем сочинил мелодию. Показал все Матусовскому. И он в один день сочинил прекрасный текст».

«Это — первая и единственная моя с Соловьевым-Седым песня, написанная на готовую музыку, — прокомментировал воспоминания своего друга и соавтора по многим замечательным, всенародно известным песням Михаил Львович Матусовский. — Я страшно не люблю и боюсь подтекстовок. А тут не устоял — такое впечатление произвела на меня музыка будущей песни, выразительная, взволновавшая меня до глубины души. Каждая музыкальная фраза уже сама по себе подсказывала, заставляла находить соответствующий ей глагол: шел, пел, бил. Это музыка продиктовала форму. И когда я «поймал» именно такое, адекватное ей решение, нам обоим стало понятно, что песня состоялась…»

Великая Отечественная война. В этот суровый период в истории нашего отечества советский народ совершил величайший подвиг и достойно выдержал, выпавшие на его долю тяжёлые жизненные испытания. В те нелёгкие годы все горести и невзгоды людям помогали преодолевать призывавшие к подвигу и согревавшие душу песни, которые спустя многие годы, воспринимаются, как особо ценная летопись военного времени. Да, минули многие десятилетия, но потомков продолжает переполнять чувство гордости за героические поступки предков – фронтовиков, и поэтому они тоже слагают песни, посвящённые тем трагическим годам, среди которых особой популярностью пользуется композиция на стихи Булата Окуджавы «Бери шинель, пошли домой».

Хотя песня эта была написана через 30 лет после Великой победы, многие ветераны-фронтовики считают, что она точнее прочих передаёт те чувства и ощущения, которые испытывали солдаты в Победном мае 1945 года. У многих эта песня связана с фильмом Леонида Быкова «Аты-баты, шли солдаты…», где она звучит в самом конце. Однако Левашов и Окуджава писали её на заказ для другого фильма – «От зари до зари», вышедшего на экраны в 1975 году. В течение двух лет песня, прозвучавшая сразу в двух фильмах, стала одной из самых популярных песен, посвящённых военной тематике.

Эта наполненная патриотизмом и пропитанная порохом всенародно признанная композиция очень точно передаёт настроение светлой радости, но в то же время и грусти, которые испытывали победители в мае 45-го года. Помимо этого она отражает нестерпимую душевную боль и сопричастность последующих поколений к тем суровым годам. Поэтический текст композиции, заключённый в шесть куплетов, повествует о долгожданном окончании войны, о тех, кто выжил в этой страшной бойне и тех, кто ушёл навсегда, о матерях, четыре года ждущих своих сыновей и о вдовах, получивших похоронки на своих мужей.

Песня «Бери шинель, пошли домой» - это горестное обращение солдата - пехотинца к своему погибшему товарищу. В этом безответном диалоге поэт Булат Окуджава использует очень понятные слова, однако для большего эмоционального воздействия постоянно использует повторы: в тексте каждая третья строфа повторяется по три раза. Здесь преобладают простые предложения, в которых нет второстепенных членов, но много обращений и парных однородных членов, при этом стоит отметить, что музыка композиции органично связана с её текстовым содержанием и соответственно с рифмой.

«Бомбардировщики» — песня американских летчиков Второй мировой войны. В 1940-е годы она была необычайно популярна в Советском Союзе в исполнении Леонида Утесова и его дочери Эдит. Согласно распространённой версии сюжет основан на событиях 26 февраля 1943 года, когда бомбардировщик B-17 «Летающая крепость», пилотируемый Хью Г. Ашкрафтом-младшим из Шарлотт, был сильно повреждён и возвращался на базу в Англии. Самолёт, названный своим экипажем «Южный Комфорт» (англ. The Southern Comfort), был сильно повреждён зенитным огнём, получил повреждения руля управления и носа, двигатель № 3 получил пробоину маслопровода и горел.

Когда они подлетели к берегам Британии, Ашкрафт сказал команде по радио: «Те, кто хочет, пожалуйста, молитесь» (англ. Those who want to, please pray). Чудом Ашкрафт довёл «Южный Комфорт» до аэродрома и благополучно приземлился. Новость об успешном спасении пилота и экипаже, который «помолился» своему самолёту, стала известна в его родном штате Северная Каролина и в других местах. Слова песни написаны Харольдом Адамсоном, а музыка — Джимми Макхью. Запись опубликована в 1943 году Robbins Music Corp. Песня была записана Song Spinners для Decca Records, и 2 июля 1943 года она поднялась на 1 место в чарте Billboard pop hit. Эта песня была единственной на военную тематику, вошедшей в 20 наиболее известных песен 1943 года в США. Свои варианты песни в США также записали Фрэнк Синатра, комедийный актёр Эдди Кантор, группа «The Four Vagabonds», а в Англии — Вера Линн и Анна Шелтон.

С авиабазы в Полтаве, где советские летчики и техники принимали американские бомбардировщики, песня быстро разошлась по всем частям ВВС Красной Армии, а потом и по фронтам Великой Отечественной. Успеху песни «Бомбардировщики» способствовала не только мелодия Джимми Макхью, но и чудесная аранжировка для оркестра Леонида Утесова Аркадием Островским. Особую роль сыграло мастерство исполнителей Эдит и Леонид Утесовы в сопровождении Государственного джаз-оркестра РСФСР и замечательный русский текст. Его авторам С. Болотину и Т. Сикорской пришлось переписывать текс несколько раз. И песня получилась прекрасной.

Эта песня была написана поэтом Александром Соболевым, участником войны, евреем по национальности. Хотя песня конкретно касается концентрационного лагеря в Бухенвальде (Германия), но она звучит как напоминание о преступлениях фашизма, о безвинных жертвах, память о которых священна. Сейчас это выглядит невероятным, однако в течение почти четырех десятилетий после написания стихотворения "Бухенвальдский набат" имя его автора оставалось неизвестным широкой публике. Ситуация изменилась стараниями Марии Катысь, опубликовавшей в "Огоньке" статью об Александре Соболеве (наст. имя Исаак) и написанном им в 1958 году стихотворении.

Летом 1958-го Соболев с супругой Татьяной отдыхал в подмосковном городке Озеры. Тот год ознаменовался открытием в Германии мемориального комплекса «Бухенвальд». Сообщение по радио об установке на территории лагеря смерти башни с символическим колоколом для увековечения жертв нацизма стало толчком к написанию легендарного стихотворения. Через 2 часа после прослушивания радиопередачи поэт продекламировал жене первые строки:
Люди мира, на минуту встаньте!
Слушайте, слушайте: гудит со всех сторон –
Это раздается в Бухенвальде
Колокольный звон, колокольный звон.

Соболев отнес эти стихи в «Правду». По наивности он полагал, что в центральной партийной газете к ним отнесутся с заинтересованностью, особенно если учесть, что война окончилась не так давно, что автор -фронтовик, инвалид войны второй группы. Однако в «Правде» были другие критерии. Газета партийная, а автор стихов - беспартийный, к тому же еврей. Стихи не просто вернули безо всяких объяснений, они были все перечеркнуты. Тогда Соболев понес их в «Труд». В «Труде» они понравились, и в сентябре 1958 года «Бухенвальдский набат» был напечатан. И автор послал его композитору Вано Мурадели. С только что написанной песней Мурадели пошел на радио. Но... там песня была встречена холодно, если не сказать хуже. Художественный совет Всесоюзного радио «мягко упрекнул» уважаемого Вано Ильича за нетребовательность к тексту, а один очень известный в то время поэт-песенник сказал: «Это же не стихи, а мракобесие...»

Но, видимо, предначертанную свыше счастливую судьбу песни было не дано перечеркнуть никаким чиновникам. Как раз в то время шла подготовка к Всемирному фестивалю молодежи и студентов в Вене. В ЦК ВЛКСМ, куда Соболев пришел с «Бухенвальдским набатом», его оценили как подходящий по тематике и «спустили» песню «к исполнению» в художественную самодеятельность. В Вене она была впервые исполнена хором студентов Уральского университета и буквально покорила всех. Это был триумф. Её тут же перевели практически на все языки, и участники фестиваля разнесли ее по миру.Однако на родине, в СССР, песня стала известна позднее, когда вернулась в документальном фильме «Весенний ветер над Веной». Теперь уже и здесь остановить её распространение было невозможно. Её взял в свой репертуар Ансамбль песни и пляски Советской Армии под управлением Б.А. Александрова.

Много их - песен о той Великой войне. Написанных до нее, но прижившихся в кругу бойцов, написанных в перерывах между боями, ставших походными и зовущими скорей вернуться домой с победой, написанных после войны, близких, понятных, принятых пережившими ее. Военная песня «В землянке» – это одно из самых трогательных и мелодичных музыкальных произведений времён Великой Отечественной. Стихотворение «Бьётся в тесной печурке огонь» берёт за душу своей искренностью, ведь автор не понаслышке знал об опасностях фронтовой жизни и тоске по семье. Алексей Сурков написал его сразу же после того, как чудом вырвался из окружения и едва не погиб, а предназначались эти душещипательные строки жене поэта, с которой его разлучила война.

Исследователи творчества поэта точно называют день, когда проходил тот памятный бой на подступах к Москве, — 27 ноября 1941 года, и ту часть, в которой оказался и принял бой корреспондент газеты «Красноармейская правда» Западного фронта, батальонный комиссар Алексей Сурков, – 258-й полк 9-й гвардейской стрелковой дивизии. Это его оборонительные позиции были внезапно атакованы 10-й танковой дивизией гитлеровцев. Бой был тяжелым. «Враг рвался на восток через Кашино и Дарну по дороге, параллельной Волоколамскому шоссе, — свидетельствует один из героев Московской битвы, бывший командир 9-й гвардейской, дважды Герой Советского Союза, генерал армии А. П. Белобородов, — фашистские танки прорвались на дорогу и отрезали штаб полка, расположившийся в деревне Кашино, от батальонов. Надо было прорываться из окружения. Всем штабным работникам пришлось взяться за оружие и гранаты. Стал бойцом и поэт. Смелый, решительный, он рвался в самое пекло боя. Старый (для Алексея Суркова это была четвертая война, он был непризывного возраста, но остаться дома не смог), храбрый солдат выдержал боевое испытание с честью, вместе со штабом полка вырвался из вражеского окружения и попал… на минное поле. Это было действительно "до смерти четыре шага", даже меньше… После всех передряг, промерзший, усталый, в шинели, посеченной осколками, Сурков всю оставшуюся ночь просидел над своим блокнотом в землянке, у солдатской железной печурки. Может быть, тогда и родилась знаменитая его «Землянка» – песня, которая вошла в народную память как неотъемлемый спутник Великой Отечественной войны…»

Далее началось триумфальное шествие «Землянки» по фронтам Великой Отечественной. Народ искренне полюбил её за трогательные слова и красивую музыку. Впрочем, нашлись и критики, усмотревшие в словах песни «Бьётся в тесной печурке огонь» упаднические настроения. Они требовали от автора переписать строчку «до тебя мне дойти нелегко, а до смерти — четыре шага». Когда Сурков отказался, на трансляцию композиции по радио наложили запрет, но позже его сняли после возмущённых писем с фронта. Тем не менее, кто-то успел внести требуемые изменения в текст, что также вызвало негодование у слушателей.

С началом Великой Отечественной войны, в 1941 году группа деятелей советской культуры была отправлена в эвакуацию в Татарскую ССР. Среди них был и поэт Михаил Исаковский. У поэта катастрофически садилось зрение, и его не взяли на фронт. Исаковский очень переживал, что не может наравне со всеми защищать Родину и старался своим искусством хоть как-то помочь в борьбе с ненавистным врагом. Но именно в годы эвакуации на берегах реки Камы поэт создал самые известные свои творения. В газете «Красная Татария» в 1942 году поэт публикует свое стихотворение под названием «В прифронтовом лесу», которое он посвятил своей супруге Лидии. Сам поэт рассказывал о том, как он в тоске по родным местам вспоминал северную осень, золотой русский лес, звенящую тишину, которую никто не может нарушить. И представлял себе солдат, уставших от войны и отвыкших от тишины.

А в это время в Сталинграде шло кровавое сражение, которое переломило ход войны. Людям нужны были песни, которые поддержали бы их в тяжелую годину. И не только боевые марши, а лирические душевные произведения.Поэт решил отправить свое творение композитору Матвею Блантеру, с которым они давно уже дружно работали и вместе создавали «Катюшу». И вот по истечении нескольких месяцев, Исаковский слышит свои строки, положенные на музыку, из радиорепродуктора. Самым первым песню «В лесу прифронтовом» исполнил на радио солист Ленинградской филармонии Ефрем Флакс.

В стихотворении Исаковского упоминается вальс «Осенний сон», который был популярен в самом начале 20 века. Автором этого произведения был «английский король вальсов» Арчибальд Джойс. Очевидно, интонации вальса «Осенний сон» и вдохновили Блантера на написание музыки к стихотворению «В прифронтовом лесу».

Композитор утверждал, что никогда не смог бы написать таких блестящих музыкальных произведений без талантливого литературного материала. И действительно, Блантер очень тонко чувствовал поэзию. Ведь «Катюшу» он создал после того, как другой известный музыкант отказался от стихов Исаковского. Удивительно лиричные, поистине народные строки трогали души людей и сделали его произведения узнаваемыми во всех странах мира. Стихи Исаковского всегда несли в себе дух советских воинов – победителей и веру в Великую Победу.

Песня «Вечер на рейде» родилась в Ленинграде, который уже в первые месяцы войны стал прифронтовым городом. Об истории создания этой песни существуют воспоминания самого композитора Василия Соловьева-Седого:

— В августе 1941 года вместе с группой композиторов и музыкантов мне пришлось работать на погрузке в Ленинградском порту. Стоял чудесный вечер, какие бывают, мне кажется, только у нас на Балтике. Невдалеке на рейде стоял какой-то корабль, с него доносились к нам звуки баяна и тихая песня. Мы как раз кончили нашу работу и долго слушали, как поют моряки. У меня возникла мысль написать об этом тихом, чудесном вечере, неожиданно выпавшем на долю людей, которым завтра, может быть, предстояло идти в опасный поход, в бой. Возвратившись из порта, я сел сочинять эту песню. Тогда же композитор придумал ставшие бессмертными слова: «Прощай, любимый город!» — и стал сочинять музыку. В словах дальше этой строчки дело не продвинулось. И он подключил к работе своего друга поэта Александра Чуркина, с которым они к тому времени создали уже немало совместных песен.

Но есть и еще одна версия — что эта песня была сочинена перед самой войной. Об этом свидетельствуют и стихи, в которых слово «война» вообще не упоминается. Это лирическая песня о любви, о необходимости расставания любимых, которым предстоит долго ждать встречи. По всей видимости, песня действительно родилась в 1941 году, только не в августе, а весной. По воспоминаниям куплетиста Владимира Коралли, мужа знаменитой певицы Клавдии Шульженко, эта песня уже исполнялась до Великой Отечественной войны; а в день начала войны, 22 июня 1941 года, Шульженко выступала на гастролях в Ереване, где вечером и спела: «Прощай, любимый город».

С началом Великой Отечественной войны песня о расставании любящих людей зазвучала действительно как военная. Популярность «Вечера на рейде» была столь велика в годы войны, что появились различные варианты и переделки. Пехотинцы вместо «Уходим завтра в море» пели «Уходим завтра в поле». В Крыму переиначили на свой лад: «Прощай, любимый город! Уходим завтра в горы». Задушевная песня о расставании звучит до сих пор, пережив своих авторов, в исполнении новых поколений певцов.

Поэт Михаил Исаковский написал эти свои пронзительные строки, что называется, по горячим следам – в 1945 году, когда война закончилась, и фронтовики начали возвращаться домой. А там их ждали не только ликование по поводу победы. А еще и слезы. У кого-то слезы радости от встречи с родными и близкими, дождавшимися своих отцов и сыновей. А у кого-то – слезы горя и потери тех, кому не суждено было выжить даже в глубоком тылу.

Очень многие считают эту песню народной. Действительно, своим глубоким чувством и безыскусностью слов она перекликается с народными сочинениями. Сюжет трагического возвращения на родину после ратной службы был весьма распространенным в солдатской песне. Приходит воин, отслуживший 25 лет, и находит на месте родной хаты лишь развалины: матушка умерла, молодая жена состарилась, поля без мужской руки заросли бурьяном.

Почему же так глубоко переворачивают душу такие простые слова? Потому что после страшной кровопролитной войны c германским фашизмом этот сюжет повторился миллионы раз с миллионами советских людей. И чувства, охватившие героя песни, пережиты едва ли не каждым жителем нашей огромной страны.

«Услышал я в Вашем исполнении песню, как возвратился солдат с фронта, а у него никаких близких не оказалось, — так было и у меня. Мне так же пришлось со слезами на глазах выпить чарку вина в яме разбитой землянки, где погибла в бомбежку моя мама», – так написал фронтовик самому известному исполнителю песни, замечательному певцу Марку Бернесу.

Исполнение Марком Бернесом считается эталонным. Именно в его интерпретации песня звучит до сих пор. Но лично меня потрясло другое исполнение – Михаилом Пуговкиным. Если Марк Бернес выступает в песне как рассказчик, как свидетель человеческого горя, то Михаил Пуговкин ведет свое повествование от первого лица, от лица того самого солдата, что пил «из горькой кружки вино с печалью пополам».

Мы, зрители, привыкли видеть этого замечательного артиста в комических ролях, и мало кто знает, что печаль его - настоящая, выстраданная. Уже через два дня после начала Великой Отечественной войны начинающий тогда артист Михаил Пуговкин добровольцем ушел на фронт. Служил в 1147-м стрелковом полку, разведчиком! Осенью 1942 года был тяжело ранен в ногу. Под Ворошиловградом (ныне это Луганск – удивительны повороты истории!). Из-за начавшейся гангрены едва не остался без ноги. Награжден орденом Отечественной войны II степени.

В основу «Волховской застольной» легла песня «Наш тост» («Гвардейская застольная») на музыку композитора Исаака Любана и слова Арсения Тарковского и Матвея Косенко, в которой содержались строки:

Тост наш за Сталина,
Тост наш за партию,
Тост наш за знамя побед!

Поэт Павел Шубин, который был корреспондентом газеты «Фронтовая правда» в 377-й стрелковой дивизии Волховского фронта, в начале 1943 года участвовал в боях у Синявина во время попыток снять блокаду Ленинграда. Он написал новый вариант песни, получивший широкое распространение. Как говорилось в газете «Красная звезда», в песне «с особой силой выражена вера в нашу армию, в наш народ, в неминуемую Победу», а ее история «свидетельствует о сохранении в народной памяти той Великой войны и о глубоком уважении к фронтовикам».

Вскоре после начала Великой Отечественной войны будущий поэт и драматург Михаил Львовский, учившийся в то время на третьем курсе Литературного института имени А. М. Горького, записался вместе с другими студентами добровольцем в действующую армию и ушёл на фронт. В 1942 году он командовал отделением в батальоне автоматчиков 89-й отдельной стрелковой бригады. Там же он познакомился и подружился с Николаем Александро́вичем, который до войны учился в ГИТИСе. Вместе они создали самодеятельный ансамбль «Весёлый десант», для которого Львовский сочинял новые слова на музыку известных песен. Как-то гитарист Карев наиграл мелодию песни, слов которой он не знал. Эта мелодия понравилась другим участникам ансамбля и они решили на её основе создать новую песню.

Выступая, объявляли ее как старинную солдатскую, потому что, во-первых, не знали происхождения мелодии, а во-вторых, это сразу же снимало все вопросы у тех, кто принимал программы. Все думали, что песня была сложена, вероятно, еще во времена русско-японской войны. В исполнении солистов ансамбля Петра Алексеева и Николая Александровича она звучала в каждом выступлении «Веселого десанта», принималась, как говорится, «на ура» , и ее даже запели в солдатском строю.

Было это в 1943 году. А через год М. Львовского перевели в 39-ю кавалерийскую дивизию, где он стал литературным сотрудником дивизионной газеты «Красное знамя» .
Н. Александрович тоже попал в другую часть, и их военные дороги разошлись. «О «старинной» солдатской песне я не вспоминал до послевоенных времен, — закончил свой рассказ М. Львовский, — пока не услышал однажды по радио ее слова, но совершенно с другой, не знакомой мне, удивительно красивой мелодией».

В 1942 году композитор Юрий Милютин прочитал в газете стихотворение Владимира Замятина «Голубой конверт». Композитор так проникся чувствами воина, тоскующего по дому и любимой женщине, что мелодия на стихи родилась сразу. И получилась чудесная, нежная песня о любви, о тоске по дому, о вере, что мирная счастливая жизнь все-таки настанет. Знаменитая «Землянка» А. Суркова и К. Листова была написана позднее. Первой ласточкой был «Голубой конверт».

Оперный певец Сергей Лемешев немедленно включил песню в свой репертуар. Он исполнял её не только на концертах, но и записал на пластинку с сопровождением джаз-оркестра под управлением Александра Цфасмана. А название песни тоже заслуживает внимания. Стихотворение «Голубой конверт» было написано ещё до того, как был введён порядок бесплатной отправки корреспонденции с фронта в тыл. Письма писались на одной стороне листа и складывались в треугольник чистой стороной наружу, где и писался адрес, то есть само письмо являлось одновременно и собственным конвертом.

По словам Бориса Александрова, мелодия была написана им зимой 1942 года под впечатлением от разгрома немецких войск под Москвой, а затем Александр Шилов, солист Краснознаменного ансамбля песни и пляски, написал к ней слова, которые гармонично слились с мелодией. В 1943 году была представлена в качестве кандидата на гимн СССР.

Песня либо ее мелодия исполняется военными оркестрами на парадах войск наряду с традиционными «Славься!» из оперы Михаила Глинки «Иван Сусанин» и маршем «Прощание славянки». Входит в репертуар дважды Краснознаменного академического ансамбля песни и пляски Российской армии имени А.В. Александрова.

Мелодия песни взята за основу гимна Приднестровской Молдавской Республики.

«Давай закурим» — знаменитая песня времён Великой Отечественной войны, написанная поэтами и композиторами Модестом Ефимовичем Табачниковым и Ильёй Львовичем Френкелем в 1941 году. Речь идет о зиме 1941-42 годов. В некоторых сборниках песня датируется 1942 годом. Первой военной осенью на Южном фронте снег выпал очень рано. После непродолжительных заморозков наступили теплые деньки, итогом которых стала легендарная русская распутица. В этих условиях части РККА контратаковали под Ростовом. Итогом той операции стало освобождение наибольшего города бывшего Донского казачества 28-го ноября. То было первое крупное поражение гитлеровцев в ВОВ, перекрывшее Германии доступ к кавказской нефти.

В программу к 24-й годовщине Октябрьской революции, осенью 1941 года, композитор сочинил несколько мелодий, которые предложил своему соавтору Илье Френкелю. Одна из этих мелодий стала песней «Давай закурим». Бригадный комиссар Рюмин, возглавлявший отдел пропаганды и агитации Южного фронта заявил: «Никому эта твоя песня не нужна. Что это я буду вспоминать про то, что ты дал мне закурить? Вот если бы снарядами поделился или автоматный диск с патронами передал бы, тогда другое дело». Не очень-то верил в успех и первый исполнитель песни – Аркадий Явник (Воронцов). Но песня упорхнула и тут же стала любимой у фронтовиков.

Первая публикация стихотворения датирована 22 января 1942-го (газета "Комсомольская правда"; без нот и фамилии автора). Текст варьируется в разных источниках. Так, на фонограммах первой исполнительницы "творения Табачникова-Френкеля" Клавдии Шульженко в 3-м четверостишии присутствуют строки «А когда не будет фашистов и в помине», тогда как в других версиях звучит «А когда не станет горя и в помине». Константин Симонов как-то сказал, что не было такого фронта, на котором бы ее не пели. И что написать эту песню мог только человек, по-настоящему знающий, что такое война и что такое солдатская жизнь на войне…"

Песня эта родилась в победном мае 1945 года во время поездки ленинградской концертной бригады к бойцам Прибалтийского фронта и морякам Балтийского флота. В составе бригады были поэт Алексей Иванович Фатьянов (1919 – 1959) и композитор Василий Павлович Соловьёв-Седой (1907 – 1979). Они сочинили эту песню прямо в дороге, в автобусе.

«Мы хотели, – вспоминал впоследствии Василий Павлович, – чтобы премьера этой песни состоялась у солдат и матросов, прошедших долгий и славный путь борьбы и побед.

Фатьянов импровизировал вслух стихи, а я мурлыкал под нос, разрабатывая мелодию песни. Делали мы это непрерывно на протяжении многих часов, чтобы не забыть ни мелодии, ни текста, так как записать то и другое было невозможно. Постепенно в работу включились и другие. Мой старый товарищ и обладатель глубокого бархатного баса Ефрем Борисович Флакс (1909 – 1982) начал мне подпевать, аккордеонист неуверенно и робко стал подбирать музыку...

А потом были выступления перед воинами-победителями.

Пехотинцев сменяли моряки, лётчиков – танкисты, артиллеристов – сапёры, а мы выступали, пели, читали стихи и военные фельетоны, мы радовались и приносили радость бойцам, мы праздновали победу и рождение новой песни, ставшей для меня последней песней военных лет».

В других условиях «рождение» песни могло и не состоятся, но то, что авторы находились в долгой дороге, колеся весной 1945 года по Прибалтике и Восточной Пруссии в трофейном автобусе и выступая перед бойцами действующей армии с концертами, думаю, сыграло определённую роль в создании песни. Именно в ходе поездки и состоялось рождение песни «Давно мы дома не были», которую потом исполнили два Владимира: Бунчиков (баритон) и Нечаев (тенор) и, наверное, именно с их исполнения данная песня получила свою популярность.

Но первый исполнитель, Ефрем Борисович Флакс (1909 – 1982), исполнял её под аккомпанемент аккордеона, что, на мой взгляд, совсем не принижает душевность исполнения. Если представить бойцов, которые с замиранием сердца слушают песню, вспоминая родные края, дом, где они не были очень давно, любимую, которую так давно не видели, мать, отца, в общем, всё то, что называется родиной. И аккордеонист, перебирающий клавиши инструмента, и голос певца, плывущий над людьми. И, кажется, что уже нет войны. И особо остро чувствуется весна...

Стихотворение удачно обыгрывает имя пулеметчика и название популярного в годы Гражданской войны оружия, многократно воспетого в культовых фильмах и песнях эпохи. Подобранная композитором искрометная и зажигательная мелодия идеально коррелирует с текстом.

На радио песню с описанием похождений Максимов доставил автор музыки Сигизмунд Кац. Было это в тяжелые дни июля 1941-го. Мнение ответственных за наполнение эфира членов комиссии разделились примерно поровну. Аргументы противников сводились к тому, что излишне лёгкая и веселая композиция неуместна в свете тяжелой ситуации на фронтах. Сторонники запуска песни "в народ", со своей стороны, указывали на то, что творение Дыховичного-Каца сможет подбодрить бойцов. Результатом разгоревшейся дискуссии стало "соломоново решение" - пробная трансляция для изучения мнения публики. В качестве исполнителя был приглашен популярный в 1930-40 гг. актер Борис Чирков, прославившийся блестящим исполнением роли питерского рабочего в довоенной трилогии режиссеров Григория Козинцева и Леонида Трауберга («Юность Максима», «Возвращение Максима» и «Выборгская сторона»).

Из воспоминаний Сигизмунда Каца:

- Сначала Чирков исполнил обновленную «Крутится, вертится шар голубой...» на слова Лебедева-Кумача, после чего обратился к фронтовикам с приветствием от имени своего персонажа из революционной трилогии. В завершение Борис спел о тезках Максимах. Отклики в виде сотен солдатских "треугольников" посыпались молниеносно. Бойцы требовали повторения, обещая драться не хуже Максима с пулеметом...

Спустя некоторое время призванный в РККА певец Георгий Виноградов записал композицию на грампластинку, а чуть позже исполнил ее под аккомпанемент джазового оркестра в музыкальной кинокартине «Боевые песни» (1941). После этого "Максимы" разошлись по просторам огромной страны...

Песню в разное время песню исполняли Борис Чирков, Георгий Виноградов, Елена Неклюдова, Евгений Беляев, "Запрещенные барабанщики" и др.

Идея песни принадлежит поэту Владимиру Харитонову. Весной 1975 года он написал слова и представил их Давиду Тухманову, который быстро сочинил музыку. Произведение в исполнении Татьяны Сашко, жены Тухманова, было включено в конкурсную программу Союза композиторов СССР на лучшую песню о Великой Отечественной войне.

Но никакого места песня «День Победы» не заняла. Мало этого, прослушивание песни вызывало болезненную, острую реакцию старших коллег Тухманова, против песни прозвучали очень резкие высказывания, о чем немедленно стало известно на Гостелерадио.

Причина была в музыке и её авторе. Поэт Харитонов был ветераном войны, песни на его стихи ещё в 1950-е годы писали увенчанные лаврами композиторы (Анатолий Новиков, Вано Мурадели и другие). А Давид Тухманов был молодым автором, известным в первую очередь по эстрадным шлягерам. В те времена музыкальную политику государства определяло руководство Союза композиторов, в основном весьма пожилые люди. Возраст в 30 с небольшим лет считался ещё незрелым. По мнению руководства Союза композиторов, а также теле- и радионачальников, Тухманов никак не мог соответствовать статусу автора песни государственного масштаба.

Лишь в ноябре 1975 года на концерте, посвящённом Дню милиции, Лев Лещенко (фактически обманув телевизионное руководство) исполнил «День Победы» в прямом эфире. Публика сразу приняла песню, и «День Победы» был исполнен ещё раз — на «бис». После этого песню стала петь вся страна.

Слова песни «День Победы» — это поистине уникальное произведение поэта Владимира Харитонова. Автор заложил смысл бескрайнего уважения к каждому человеку, который сражался и рисковал собственной жизнью, чтобы защитить от врага собственное Отечество. С первых строчек песня повествует о тяжёлой судьбе всех тех людей, чью судьбу коснулось столь горестное и скорбное время. Любовь к Родине, уважение к солдатам и радость со слезами на глазах — это и есть то, что хотел донести автор в песне «День Победы».

Несмотря на то, что песня «День Победы» имеет довольно непростую историю, она смогла пройти все трудности и обрести поистине всенародную любовь публики. Уже прошло почти полвека с того времени, как Лев Лещенко впервые исполнил данную композицию, а публика по сей день рукоплещет, когда слышит эти простые и одновременно тяжёлые для каждого человека слова.

29 июня 1941 года газета «Правда» опубликовала стихотворение поэта Михаила Исаковского «Походная песня», начинавшееся словами:
До свиданья, города и хаты...
И почти сразу к этим стихам была написана музыка, причем одновременно несколькими композиторами. Одним из этих композиторов был Исаак Осипович Дунаевский. Песня с его мелодией в первые же дни июля была записана и прозвучала по радио в исполнении ансамбля песни и пляски Центрального Дома культуры железнодорожников. Разбившись на бригады, ансамбль, руководимый этим прекрасным композитором, пел «Походную» и другие его песни на вокзалах и призывных пунктах столицы, провожая на фронт воинские эшелоны.

Тогда же, летом 1941 года, Дунаевский включил «Походную песню» в один из выпусков боевого киносборника «Победа — за нами!», к которым писал музыку. Пел ее с ансамблем ЦДКЖ киноактер Борис Чирков. В те же самые дни перед воинами, отправлявшимися на фронт, выступали и артисты хора имени М. Пятницкого, в репертуаре которого была песня, написанная на те же стихи Исаковского композитором Владимиром Захаровым.

«Не могу равнодушно слушать песню «Походная», — вспоминал один из руководителей этого прославленного художественного коллектива Петр Михайлович Казьмин. — Эта песня овеяна дыханием первых дней войны… Она всегда напоминает мне затемненные, настороженные московские улицы, окна домов с белыми бумажными полосками на стеклах, военные грузовики с зелеными ветками, вокзалы, заполненные народом. Тут и кадровые части, тут и толпы людей, только что прибывших из деревень, запыленных, небритых, с мешками за плечами. В это время школы были заняты под призывные пункты. Нам нередко приходилось выступать в коридорах школ.

И все-таки наибольшую известность и самое широкое распространение в годы войны получила песня, музыку которой к этим же стихам Исаковского сочинил композитор Матвей Блантер. Она-то и вошла в песенную антологию военных лет. Впервые ноты ее были опубликованы в сборнике «В бой за Родину!», выпущенном Воениздатом НКО СССР и Музгизом осенью 1941 года. Тогда же песня «До свиданья, города и хаты» М. Блантера и М. Исаковского была разучена хором и оркестром под управлением военного дирижера и композитора Семена Александровича Чернецкого, в этом же исполнении она была записана и на грампластинку. Запевал песню солист Большого театра Петр Киричек. Сведения эти сообщила газета «Вечерняя Москва» от 7 октября 1941 года в заметке «Боевые песни в граммофонной записи». Не последнюю роль в успехе блантеровского варианта песни сыграли блестящее исполнение и трактовка ее прославленным Краснознаменным ансамблем под управлением А. В. Александрова. В репертуаре этого коллектива песня «До свиданья, города и хаты» звучит по сей день...

"Дорога на Берлин" была написана Марком Фрадкиным в соавторстве с Евгением Долматовским. Эта песня родилась от на­блюдения: когда наши воины шли на запад, покидая освобожденный город, оказывалось, что название последней улицы соответствует направлению — тому названию города, который впереди. Поэт и композитор решили создать не­кую схему: крайняя улица — с именем города, который будет впереди. Фактически получилась схема песни — всего несколько строк. Певшие песню только под­ставляли названия новых улиц. Песня первоначально даже назы­валась «Улицы-дороги».

Рассказывая историю создания этой песни, поэт Евгений Долматовский писал: «Ни в коем случае не отказываясь от авторства, все же обязан признаться, что в песне «Дорога на Берлин» некоторые строки не то чтоб не мои, но моему перу не принадлежат. Варшава и Берлин вообще не были мною названы в тексте. Положа руку на сердце, скажу, что даже название песни придумано не мною. И все же если слово «схема» применимо в искусстве, то заявляю, что схема песни — моя...»
И далее речь идет о том, как в ноябре 1943 года в освобожденном от гитлеровцев белорусском городе Гомеле Долматовским было написано стихотворение всего из нескольких строк, которое он назвал «Улицы-дороги».

«Дальше ничего не было сочинено, — пишет Долматовский, — только в намеченную схему вставлялась строка: во вторую строфу — о вступлении в Брянск, в третью — о Гомеле. Песня кончалась строфой про Минскую улицу, про то, что нам предстоит дорога на Минск...»

Стихи были опубликованы во фронтовой газете «Красная Армия», потом отправлены композитору Марку Фрадкину в Москву. А тот, написав к ним музыку, предложил их Леониду Утесову, в исполнении которого, с добавлением новых городов и названий их улиц, по мере их освобождения, песня и звучала по радио до самой Победы, до взятия нашими войсками Берлина.

Это, наверное, самая первая мирная песня «военных» авторов - композитора Василия Соловьева-Седого и поэта Алексея Фатьянова. Родилась она осенью 1946-го. В 1947-м ее записала Клавдия Шульженко. И на многие десятилетия «Друзья-однополчане» стали одной из визитных карточек этой замечательной певицы. После «Строчит пулеметчик за синий платочек...» песню о мирной жизни и мирном быте Клавдия Ивановна исполняла ну очень уж по домашнему. Впрочем, к этому располагали и мелодия, и текст.

«...В чисто «мужской» песне «Где же вы теперь, друзья-однопол­чане?» мне хотелось передать сердечность и суровость солдатской дру­жбы, мужскую сдержанность, чурающуюся сентиментальности, ста­рающуюся открытое проявление искреннего чувства «замаскировать» шуткой, улыбкой. Эту песню я отношу к числу, быть может, самых интимных — ведь это диалог с другом, диалог не вслух, а тот, что ведется внутри, в душе человека, ведется не один день, не однажды, в нем выражены самые сокровенные желания и стремления встретить того, с кем проливал кровь, с кем навек породнили фронтовые будни и с кем разлучили новые, мирные обстоятельства жизни. Оттого и песня эта вся пронизана грустью — светлой, но грустью: ведь мирные обстоятель­ства, радостные сами по себе, разлучили с людьми, к которым прикипел сердцем, а значит, вызвали не только радость, но и печаль. Разве можно о таком петь хором? Да еще в полный голос? Нет, «Однополчане», как я их понимаю, «негромкая» песня, песня-исповедь, песня-раздумье, песня-воспоминание. Всякое иное решение приходит, по-моему, в противоречие с самой ее сутью. Ведь, и по сей день, тысячи однополчан грустят, вспоминая своих боевых спутников, которых становится все меньше, мечтают о встрече с ними, не в силах забыть дружбу, скрепленную кровью, дружбу, ставшую символом мужества и стойкости советского воина». (Клавдия ШУЛЬЖЕНКО)

Если бы не было первой строчки, это была бы песня о памяти, долгой, мучительной, верной памяти о погибшем любимом человеке, о том, как могла бы быть прожита жизни с ним, и о том, как она была прожита без него – именно потому, что так тяжела потеря именно его, любимого.

Но дело всё именно в первой строке: погиб солдат, и какая-то неизвестная ему женщина осталась одинока. Песня, моментально ставшая известной (исполняла Валентина Толкунова), очень лиричная, казалось бы, всем своим содержанием обращенная к конкретному образу, посвящена вовсе не проблеме памяти. Она о том, чего не смог прожить этот солдат, она о том, чего не смогла прожить его сверстница: она не помнит его, каким он входил в эту калитку, она его воображает.

Это одна из версий «памяти», распространённых в советских текстах, рассчитанных на широкую известность, на бытование на эстраде: подмена памяти представлением, воображением; подмена памяти о конкретном, знакомом, дорогом человеке представлением некоего абстрактного образа; подмена травматического опыта пережитого опытом сопереживания, сочувствия, воображения.

Стихотворение «Жди меня, и я вернусь…» было написано К. Симоновым в 1941 году. Оно посвящено любимой женщине поэта - актрисе Валентине Серовой. Интересно, что сам автор не собирался печатать это стихотворение: оно казалось ему слишком камерным, интимным, лишенным гражданского содержания. «Я считал, что эти стихи - мое личное дело, - рассказывал затем К. Симонов. - Но потом, несколько месяцев спустя, когда мне пришлось быть на далеком севере и когда метели и непогода иногда заставляли просиживать сутками где-нибудь в землянке или в занесенном снегом бревенчатом домике, в эти часы, чтобы скоротать время, мне пришлось самым разным людям читать стихи.

Стихотворение было очень популярно в годы Великой Отечественной войны. Как только оно появилось в «Правде», его сразу же переписали в свои блокноты тысячи бойцов. Тысячи солдат в своих письмах домой говорили о самом главном, чем они жили, о чем думали. Однако многим критикам цикл «С тобой и без тебя» не по­нравился. В качестве аргументов высказывались мысли о том, что в стихотворениях поэта «идея революции неощутима», «где-то проглядывает культ войны, культ солдата», на ряде строчек «лежит печать явной спешки», слово «жди» «из настойчивого делается назойливым и перестает работать в смысловом отношении». Более того, ходил слух, что Сталин вы­сказал мысль о том, что надо бы издать эти стихи в двух экземплярах - «один - ей, другой - автору».

Изначально текст существовал только как стихотворные строки — читали «Жди меня» и по радио, и с эстрады, и просто для себя — кто вслух, а кто просто шепотом. Оно буквально передавалось из уст в уста, и всего за полгода покорила сердца всех солдат советской армии. Симонов и во время войны, и долгое время после получал много благодарственных писем за этот текст, который сам то считал очень личным и не достаточно гражданским, чтобы стать таким популярным. С возрастающей известностью появилась и необходимость положить стихи на музыку. Самым известным вариантом стала музыка Матвея Блантера, написанная в 1943 году. Но еще раньше появились варианты музыки от Николая Крюкова и Н. Горбенко. С музыкой первого стихотворение прозвучало как песня в фильме «Парень из нашего города» (1942 года), а второго — «Жди меня» (1943 года).

На Кавказе есть поверье, будто павшие на поле сражения воины превращаются в журавлей. В 1968 году в свет вышла песня "Журавли" на стихи Расула Гамзатова в переводе Наума Гребнева и музыку Яна Френкеля. Исполнил песню Марк Бернес. Песня посвящена погибшим во время Великой Отечественной войны солдатам, которых авторы сравнили с клином летящих журавлей.

Р. Гамзатов написал стихотворение «Журавли» на родном языке, по-аварски. Тема журавлей была навеяна посещением расположенного в Хиросиме памятника японской девочке по имени Садако Сасаки, страдавшей от лейкемии после атомного взрыва в Хиросиме. Садако Сасаки надеялась, что вылечится, если смастерит тысячу бумажных «журавликов», пользуясь искусством оригами. В Азии существует поверье, что желание человека исполнится, если он сложит из цветной бумаги тысячу оригами - журавлей.

С другой стороны, журавли имеют свой образ в русской культуре, с которой Гамзатов был очень близко знаком, как переводчик русской классической поэзии. Как вспоминает Гамзатов, когда он летел из Японии домой, в СССР, он думал о своей матери, весть о кончине которой пришла в Японию, думал о старшем брате Магомеде, погибшем в боях под Севастополем, думал о другом старшем брате, без вести пропавшем военном моряке Ахильчи, думал о других близких людях, погибших в Великой Отечественной войне. «Не потому ли с кличем журавлиным от века речь аварская сходна?», писал он в стихотворении «Журавли» в переводе Гребнева.

Марк Бернес записывал «Журавлей» будучи тяжело больным. Эта запись стала последней в его жизни. Бернес, после того как услышал музыку, торопил всех, как можно скорее записать песню. Как говорил Ян, он предчувствовал свою кончину и точку в своей жизни хотел поставить именно этой песней. Запись для Бернеса была неимоверно тяжела. Но он мужественно вынес всё и записал «Журавлей». И действительно, она стала последней песней в его жизни.

Через несколько лет после появления песни «Журавли» в СССР, в местах боёв 1941—1945 годов, стали возводить стелы и памятники, центральным образом которых были летящие журавли. Так, журавли из песни стали символом памяти о погибших в Великую Отечественную войну, например памятник «Журавли» в Саратове или мемориал «Журавли» в Санкт-Петербурге. В Дагестане первый памятник «Белым журавлям» был торжественно открыт в высокогорном Гунибе 6 августа 1986 года.

Песня «За того парня» была написана композитором Марком Фрадкиным на стихи поэта Роберта Рождественского много позже военного времени – она приурочена к 30-летию со дня начала Великой Отечественной. Впервые прозвучала в кинофильме режиссера Игоря Шатрова «Минута молчания», вышедшем на экраны в 1971 году. Исполнил ее актер Александр Кавалеров, сыгравший одну из центральных ролей.Спустя два года ее в качестве саундтрека к кадрам современности использовал в своем знаменитом фильме о летчиках Великой Отечественной «В бой идут одни старики» режиссер Леонид Быков.

- Автор напоминает об удивительном свойстве человеческой памяти, («Что-то с памятью моей стало» – речь идет о том, чтобы помнить то, чего в собственной биографии не было). Память эта достаточно тяжелая («Я от тяжести такой - горблюсь»), однако не помнить никак нельзя, поскольку «зовет меня его голос" и "звучит во мне его песня".
Что же все-таки звучит? Незнакомый голос неизвестного человека? Как может звучать в памяти неизвестная песня бог весть какого человека, о котором ничего не известно? Ведь слово «память» заявлено, упоминается о некоторой работе этой самой памяти, однако то, что названо памятью, таковой на самом деле не является.

Это и есть та самая эмпатия, никогда не называвшаяся этим сложным и трудным для восприятия словом, которая, тем не менее, описывалась в текстах военной поры для того, чтобы вдохновить других авторов... Можно не быть знакомым с человеком, никогда его не слышать и не видеть – и, тем не менее, помнить о нём. Возможно это потому, что его чувства близки и представимы («не был я знаком с парнем, обещавшим: "Я вернусь, мама!"»).

...Последние часы героичес­кой обороны Севастополя. Фа­шистская артиллерия ведет ура­ганный огонь по полуразрушенно­му городу. Один из вражеских снарядов ударил в набережную близ памятника «Погибшим кора­блям» и отбил от гранитного па­рапета небольшой осколок.

Этот кусок серого гранита по­добрал неизвестный моряк, один из тех, кто сдерживал бешеный натиск гитлеровцев, бился против десяти, против ста. Уходя из Севастополя, он поклялся вернуться сюда и по­ложить камень на место. Но моря­ку не суждено было это сделать — его сразила фашистская пуля. Уми­рая, он передал осколок своим бое­вым друзьям с наказом:

— Камень должен вернуться на свое место — в Севастополь!

Воин, принявший драгоцен­ную реликвию — это был снай­пер,— погиб в засаде, успев перед­ать севастопольский камень свое­му другу-разведчику. От него камень попал к связисту, затем побывал у артиллеристов, пуле­метчиков, летчиков...

Легенда о севастопольском камне, рассказанная во флотской газете писателем Леонидом Соловьевым, произвела огромное впе­чатление на композитора Бориса Мокроусова. Он, еще не имея тек­ста, написал полную драматизма мелодию песни. Когда музыка была готова, текст написал поэт Александр Жаров. «После того как Мокроусов показал мне музы­ку,— рассказывал он,— стихи я написал почти залпом, так как был подготовлен к этому еще в те дни, когда мы оба были в Севастополе. Там, в частях и на кораб­лях, встречал я своих ровесни­ков — представителей новой поросли воинов-героев, о которых писал в песнях. Закончив песню, мы показали ее в редакции газеты «Красная звезда», где она и была напечатана. Вскоре ее передали по радио. Настоящий успех к песне пришел после того, как ее испол­нил Леонид Утесов».

Впервые хит советской эстрады «Идёт солдат по городу» прозвучал в исполнении Юрия Богатикова. Аккомпанировал исполнителю ВИА «Пламя», который сформировался в 1975 году из основного коллектива «Самоцветы». Первые строки припева стали общепризнанным названием песни. Ценителям эстрадного жанра песня также известна под названием «У солдата выходной». Ставшая шлягером на все времена песня появилась на свет в 1976 году, спустя год после празднования 30-летия Великой Победы в войне. Песня стала результатом совместной работы известного отечественного композитора Владимира Шаинского и поэта-песенника Михаила Танича, которые дружили, бывали в гостях друг у друга, что помогало им в творчестве.

Главная песня о солдатской доле посвящена не войне, а одному выходному. Песня про солдата косвенно воздействовала на молодых людей, призывая их с радостью идти служить в армию. Желание отдавать долг родине поощряется такими благами, как неторопливый целый выходной, любимая верная девушка и счастливое будущее. Незнакомый город приветлив. Перед композитором и автором слов стояла непростая задача: сделать песню запоминающейся, легкой, певучей, с хорошим настроем и возвышенными образами.

При этом песня должна поддерживать армейский дух и укреплять веру в идеалы советского союза. Музыка и слова песни «Идёт солдат по городу» создают положительные эмоции, связанные с улыбками и расцветающей весной и даже «старшина» тебе товарищ. Ритм и звучание песни содержат маршевые установки. В одном из интервью жена Танича рассказывала, что Шаинский проверял песню, подходит ли она под строевой солдатский шаг. Но, несмотря на рамки идеологического регламента, талантливые В.Шаинский и М.Танич создали прекрасное музыкальное произведение. Легендарная песня о Советской Армии звучала и звучит на военных праздниках и парадах, создавая положительный эмоциональный настрой. Эту песню можно услышать в репертуаре разных певцов.

Песня с высокой мотивацией служила музыкальным сопровождением строевой ходьбы советских солдат и поднимала настроение, созд

Песня «Казаки в Берлине» была написана 9 мая в 1945 году. Автором стихов стал Цезарь Солодарь, музыку на слова написали братья Дмитрий и Даниил Покрассы. Задорный мотив и легко запоминающиеся строки описывают реальную ситуацию, очевидцем которой стал участник Великой Отечественной Цезарь Самойлович Солодарь в полуразрушенной германской столице (в то время заслуженный артист Советского Союза выполнял роль военного журналиста, присутствуя при подписании договора о безоговорочной капитуляции немецких войск). В своих воспоминаниях, опубликованных в книге «Друзья-однополчане» в 1973 году, поэт подробно описывает картину, навсегда врезавшуюся ему в память и вдохновившую на написание стихотворения. Мысленно возвращаясь к весеннему дню 1945 года, Солодарь позволил каждому читателю книги перенестись в то счастливое время и самому стать свидетелем занимательной картины: вот стоит молодая советская девушка, регулирующая движение на оживленном берлинском перекрестке. Уверенными движениями девушка направляет движущуюся по улице технику. Несколько жителей Берлина, вышедшие на улицу, с интересом наблюдают за работой девушки.

Но внезапно внимание людей привлекает стремительно приближающийся стук копыт. И через мгновение на улицу въезжает целая конная колонна. Большинство животных были без седел, что ничуть не мешало их наездникам – советским казакам, прошедшим боевой путь от родных городов и деревень до самой германской столицы. В кубанках, папахах, с шашками ехали молодые кавалеристы, приковывая внимание находившихся на перекрестке людей. Исключением не стала и молодая регулировщица, засмотревшаяся на бравых воинов. Но – лишь на мгновение. Взмах флажком дал сигнал остановиться движущейся по дороге технике, строгий взгляд, направленный на казаков, красноречиво требовал остановиться и им. Однако, сразу после этого девушка ласково улыбнулась парню, возглавлявшему колону и дала добро на проход перекрестка казаков, которые пустили коней рысью в сторону находящегося недалеко канала.

Молодой казак, прежде чем присоединиться к товарищам, с улыбкой отсалютовал регулировщице. Увиденная картина настолько поразила и восхитила Цезаря Самойловича, что он в этот же день, возвращаясь самолетом в Москву, написал чудесные стихи, прославляющие храбрость и отвагу казаков. Прибыв в столицу, Солодарь отправился к братьям Покрассам. И Даниил Яковлевич, и Дмитрий Яковлевич (который сам был конником) с восторгом приняли предложение о написании музыки на стихи (братьями была внесена лепта и в слова – именно им принадлежит идея о включении в песню припева). К вечеру работа была готова. Создание ныне известной всем композиции заняло меньше суток. Спустя еще какое-то время песня впервые прозвучала на радио в исполнении участника войны Ивана Дмитриевича Шмелева. Казачьи войска сыграли существенную роль в победе советских войск над захватчиками, несмотря на слабое (в первые годы войны) вооружение: храбрость и сила умелых воинов приводила врагов в ужас. Однако, несмотря на грозный вид и суровость к недругу, казаки всегда отличались веселым нравом и оптимизмом. И смелость, и подвиг, и достоинства казачьего войска авторам стихов и музыки удалось отразить в композиции.

Песня «Казаки в Берлине» до сих пор пользуется огромной популярностью среди разных исполнителей. Было записано множество ее кавер-версий в различных жанрах, исполнители экспериментировали с темпом и музыкальным сопровождением. Особенно часто песня звучит в исполнении казачьих хоров, прославляющих подвиг предков и всего советского народа.

Эта песня была написана композитором Тихоном Хренниковым и поэтом Виктором Гусевым и впервые прозвучала в фильме «В шесть часов вечера после войны». Этот фильм был задуман еще в те дни, когда развернулась грандиозная Сталинградская битва, и снимался в 1943-1944 гг. Картина была насыщена музыкой, песнями, стихами. Одна из них – «Казак уходил на войну» - стала лейтмотивом фильма.

Слова о том, как невеста провожала казака на войну, будто бы дошли из глубины веков. Ведь на какую войну он уходит, не говорится. А чувства героев понятны. На самом деле у песни есть авторы. Композитор Тихон Хренников и поэт Виктор Гусев создали ее в годы Великой Отечественной.

Марина Ладынина и Евгений Самойлов сыграли влюбленных, которые познакомились в самом начале войны. Песню «Казак уходил на войну» они поют перед расставанием. У обоих впереди тяжелые бои, страх и неизвестность. Однако сердце греет обещание, которое они дали друг другу. В день победы в шесть вечера они действительно встретились. Как и договаривались, возле Кремля, на Москворецком мосту.

Фильм наполнен песнями и стихами. Он вышел на экраны в середине ноября 1944 года, когда еще шли бои. Для миллионов он стал предвестником скорой победы. А песню «Казак уходил на войну» стали воспринимать как народную.

«Катюша» - одна из самых известных военных песен, на самом деле, была создана в предвоенные годы. У нее довольно непростая история создания, но очень счастливая судьба. Этой незатейливой песенке удалось покорить почти весь мир.

Все началось с того, что уже знаменитый поэт Михаил Исаковский придумал четверостишие – то самое всем известное начало песни: «Расцветали яблони и груши…» Но дальше стихи не складывались, поэтому Исаковский решил отложить работу над ними до лучших времен. Вскоре он познакомился с композитором Матвеем Блантером. Композитору очень понравились начальные строки будущей песни и, после нескольких бессонных ночей, он сочинил ставшую легендарной мелодию.

По настоянию Блантера, Исаковский продолжил работу над текстом. Впервые песня прозвучала в ноябре 1938 году в Колонном зале Дома Союзов. Ее первой исполнительницей стала молодая певица Валентина Батищева, которую трижды вызывали на «бис». Позднее «Катюшу» исполняли Лидия Русланова, Георгий Виноградов, Эдуард Хиль и Анна Герман.

Совсем по-иному зазвучала песня в военные годы. Бойцы не только знали наизусть ее текст, но и складывали все новые и новые варианты. Катюша в них сражалась на фронте, ждала своего солдата, становилась медсестрой или партизанкой… Многие воспринимали Катюшу как реальную девушку и даже писали ей письма. Именем Катюши прозвали реактивные минометы, приводившие в ужас фашистов. В одном из вариантов легендарной песни фигурировала некая Катя Иванова. Как выяснилось впоследствии, у Кати Ивановой был реальный прототип – красивая девушка из Кубани, которая добровольцем отправилась на фронт и сражалась под Сталинградом. После окончания войны Екатерина Андреевна сохранила рукописный вариант текста песни о Кате Ивановой с припиской, что эти стихи посвящены ей.

Интересно, что «Катюша» пришлась по вкусу и противникам Советского Союза. Гитлеровцы пели ее немецкоязычный вариант, испанские добровольцы, служившие в 250-й дивизии вермахта, использовали ее мелодию в своем марше Primavera, у финнов была своя, «Карельская Катюша». Впрочем, друзья и союзники СССР также полюбили «Катюшу». Под названием «Свистит вечер» она превратилась в гимн итальянских партизан. Появился и второй итальянский вариант популярной песни, получивший название «Катарина». После войны своя «Катюша» появилась в Израиле и даже в Китае. Вот так этой простой, казалось бы, незатейливой песенке удалось покорить жителей самых разных уголков мира.

Известен ещё такой фронтовой вариант «Катюши». (видео прикреплено). Русский книговед Иван Розанов собрал коллекцию из более чем ста вариаций текста песни «Катюша». Её перевели на греческий, итальянский, французский и многие другие языки. Также известно множество народных переложений. Всё это говорит о невероятной популярности знаменитой музыкальной композиции.

В ходе съемок киноленты о "сталинских соколах" у Эдуарда Пенцлина возникла мысль разбавить сцену выпускного вечера песней о прощании со школой. Воодушевленный этой идеей режиссер пригласил на съемки в Киев Евгения Долматовского. На киностудии поэт ознакомился с сюжетной линией и был представлен исполнителю главной роли Марку Бернесу и Никите Богословскому.

Поэт с композитором быстро согласовали содержание и музыку композиции, которую школьникам предстоит спеть на выпускном. Все вроде бы шло благополучно: прибыл хор, стартовали репетиции, начались съемки эпизода... Но тут "взбунтовался" Бернес, заявивший о желании "спеть про летчиков". Режиссер не против, однако инициатива исполнителя главной роли внесла сумятицу. Пенцлин начинает задумываться о том, какую песню выбрать... Обратились к директору студии. Тот забраковал "Любимый город" после первого же прослушивания. "Нет мужества!" — вынес он категорический вердикт.

Тогда авторы решают снять песню за свой счет. Вопрос о включении композиции "завис". Решение о включении творения Богословского-Долматовского в кинокартину было принято после того, как кто-то нашептал начальству о том, что песню вовсю распевают члены съемочной группы и работники киностудии. К весне 41-го «Любимый город» пели по всей стране. И вдруг, как гром на голову, приказ "сверху" - песню запретить.

Долматовский, пользуясь знакомством с секретарем Московского комитета партии Александром Щербаковым, просит повлиять на ситуацию.
- Песню не запретят, — обещает тот. - Только смотри, как бы фраза «Любимый город может спать спокойно» не устарела.

Из воспоминаний Долматовского:
- Много хлопот потом принесла мне эта строчка. При одной из жутких бомбежек на Дону я пролежал плашмя несколько часов вместе с парашютистами-десантниками. Бомбардировщики волнами шли, вовсю лупя по переправе, войскам, автоколоннам. Вокруг меня лежат незнакомые люди. В секунду затишья какой-то офицер поднимает голову и под смех десантников изрекает: „Сейчас бы того поэта сюда, который написал, что «любимый город может спать спокойно»“. Говорить о своем авторстве я, естественно, не стал....»

Незадолго до вероломного нападения фашистской Германии на нашу страну режиссер Л. Луков начал работу над фильмом о герое Гражданской войны Александре Пархоменко (сценарий Всеволода Иванова). По замыслу постановщика в фильме должна звучать песня. Написать ее поручили композитору Никите Богословскому.

— Леонид Луков весело и темпераментно, — вспоминает композитор, — «сыграл» мне сцену из фильма, в котором должна была прозвучать новая песня. Это была сцена на свадьбе, где артисты П. Алейников и С. Каюков, празднично одетые, с большими бантами на гитарах, поют под собственный аккомпанемент шуточную песенку в честь жениха и невесты. Вскоре композитор написал музыку новой песни. Мелодия всем понравилась, и режиссер ее утвердил. Хуже обстояло дело со стихами. Дело в том, что Евгений Долматовский, которому Луков предложил их написать, улетел на фронт, а кандидатуры других поэтов режиссер отверг. Тогда стихи попробовал написать композитор. На репетициях, когда артисты начали петь песню про «лучок и картошку», все почувствовали, что это не то. Текст не сочетался с лирической мелодией, построенной на народных интонациях.

К счастью, Евгений Долматовский на несколько дней приехал с фронта. Он написал не шуточные, а настоящие, хорошие стихи. И сразу все стало на свое место. Музыка и слова слились как бы рожденные друг для друга. Песня зазвучала именно так, как хотел консультировавший фильм генерал А. И. Еременко, будущий Маршал Советского Союза, — лихо, по-кавалерийски.

Совершенно естественно, что такая боевая задорная песня не подходила для сцены свадьбы, как сначала задумал Луков. И он перенес ее в дугой эпизод: она исполняется во время кавалерийского похода. Фильм вышел на экраны осенью 1942 года, к 25-летию Октября. И, как всегда бывает с хорошими песнями, «Лизавета» шагнула с экрана в жизнь. Особенно полюбилась она бойцам кавалерийских корпусов прорыва, для которых слова «Одержим победу, к тебе я приеду на горячем боевом коне» звучали как клятва верности.

Советская артиллерия с первых дней Великой Отечественной войны достойно проявила себя в боях, умение и отвагу наших артиллеристов отмечали как советские, так и немецкие военачальники. Безусловно, звёздный час советской артиллерии пришёлся на 19 ноября 1942 года - начало операции "Уран", в честь чего артиллеристы получат свой профессиональный праздник. А своего звучного грозного марша, как у авиации, танкистов, кавалерии тем более пехоты у такого замечательного рода войск пока не было.

Исправили положение советский поэт Виктор Михайлович Гусев и композитор Тихон Николаевич Хренников. Написанный ими в 1943 году - в самый разгар Великой Отечественной войны - "Марш артиллеристов" стал главным маршем этого славного рода войск. Грозный, разящий, зовущий к окончательной Победе над ненавистным врагом, к мести за все вражеские преступления, совершённые на родной земле, марш прижился на долгие годы. Авторы сумели ввести в текст даже афоризм - визитную карточку артиллеристов: "Артиллерия - бог войны". А у советской артиллерии были новые звёздные часы - на Курской дуге, в Белоруссии, в Висло-Одерской и Берлинской операциях.

Помимо концертов и парадов, "Марш артиллеристов" звучал в фильме "В 6 часов вечера после войны" 1944 года (автор сценария - тот же Виктор Гусев, композитор - тот же Тихон Хренников), в том же фильме звучал и "Марш защитников Москвы". Также марш исполнялся солдатами в фильме "Наградить (посмертно)" 1986 года. К сожалению, после смерти Сталина "Марш артиллеристов" настигла участь многих военных маршей. Под раздачу попали припев и последний куплет: вместо "Сталин дал приказ!" поставили "точный дан приказ!", "сотни тысяч батарей" поменяли на "многие тысячи", вместо "в честь нашего Вождя" - "в честь армии родной" (при Брежневе и вовсе скатились до "в честь партии родной").

"Марш советских танкистов" - популярная советская довоенная песня авторства братьев Покрассов (музыка) и Бориса Ласкина (стихи), написанная для одного из популярнейших фильмов эпохи "Трактористы" (1939). Первые строки композиции "Броня крепка, и танки наши быстры" знало каждое поколение российских мальчишек.

Режиссёр Иван Пырьев под впечатлением от поездки на озеро Хасан во времена известного противостояния СССР и социалистической Монголии с одной стороны и Японии - с другой, задумал снять фильм для увековечения героизма советских танкистов. Поэту Борису Ласкину Иван Александрович поручил создать слова для оформления музыкальной части будущей картины. В результате появляются положенные на музыку братьями Покрасс хиты "Марш советских танкистов" и "На границе тучи ходят хмуро". Оба творения прозвучали в кинокартине "Трактористы". Первое из них исполняется хором в кульминационной части фильма на свадьбе главных героев, второе прибывший из Монголии фронтовик Клим Ярко (Николай Крючков) поет работницам тракторной бригады в середине картины, аккомпанируя себе на баяне.

Во времена Хрущева из песни были убраны слова о Сталине и "первом маршале" (Клименте Ворошилове). Строчка "Когда нас в бой пошлёт товарищ Сталин" была заменена на "Когда суровый час войны настанет", а фраза "И первый маршал в бой нас поведёт!" была заменена "И нас в атаку Родина пошлёт". Самыми известными исполнителями "Марша" считаются Пётр Киричек, Борис Андреев и Николай Крючков.

В конце 1941 года, когда наши войска оставили Одессу, 30-летний поэт, участник одной из фронтовых артистических бригад Владимир Дыховичный откликнулся на это событие стихотворением «Мишка» и показал его композитору Модесту Табачникову. Тот был тоже одессит, и строки стихотворения не могли не затронуть струн его души. Он написал мелодию, и песня сразу же вошла в репертуар многих фронтовых артистических бригад.

Но песня «Мишка» с мелодией Табачникова жила недолго, до тех пор, пока её не включил в свой репертуар Леонид Утёсов. Музыкант оркестра Михаил Воловац написал другую, более удачную мелодию, и в такой новой форме песня вошла в художественно-документальный фильм «Концерт фронту». На этикетке пластинки с фонограммой из фильма песня называлась «Одессит Мишка», а со студийной записью -просто «Мишка».

Песня получила необычайно широкое распространение, с фронта постоянно приходили требования прислать им пластинки с записью «Мишки». Л. Утёсова завалили письмами, причём от одних только самых настоящих «одесситов Мишек» пришло 243 письма. В каждом из них утверждалось, что в песне речь идёт именно о нём.

Первая официально задокументированная публикация текста песни — апрель 1942 года. Легендарное стихотворение было напечатано на пригласительной контрамарке на концерт оркестра Утесова. Одесситы же впервые услышали «Мишку» после освобождения города.

Осенью 1939 года композитор Матвей Блантер и поэты Владимир Луговской и Евгений Долматовский участвовали в походе Красной Армии в Западную Белоруссию. Они написали несколько песен («Казаки-казаченьки», «Марш 52-й дивизии» и другие) и тогда же начали работать над песней, впоследствии получившей название «Моя любимая». Первый вариант стихов был неудачным, и Блантер, написав музыку, попросил поэтов сочинить другой текст. Но по «горячим следам» этого сделать не удалось, а вскоре Луговской вообще потерял интерес к сочинению песен. И уже позднее, в начале 1941 года, Долматовский написал новые слова, звучавшие как воспоминание о походе 1939 года:

Матвей Блантер впоминал:

— Нельзя представлять себе дело так: 22 июня 1941 года началась война — начались и военные песни, а 9 мая 1945-го, в праздник Победы, они закончились. На деле было иначе: война принесла горе, потери, лишения, но люди оставались людьми — они шутили, смеялись, любили даже в ту тяжкую пору. Лучшие предвоенные годы воспринимались как-то по-новому: глубже, проникновеннее. И многие стали считать, что песни эти появились в военное время. Я горжусь, что «Моя любимая», написанная мною в дни мира, стоит в этом же строю.

Песня эта была очень близка фронтовикам, отвечала их сокровенным думам, подчас воспринималась как письмо к родным и близким. Интересно, что поначалу строка, ставшая названием песни, ее рефреном, звучала по-другому: «Любимая моя». Но однажды, работая над песней, композитор и поэт спели «Моя любимая» и поняли, что так лучше, хотя мелодия потребовала другого, не совсем правильного ударения в слове «любимая». Но эта неправильность придала рефрену особое обаяние.

Есть поэтический памятник московским ребятам, погибшим на войне – это песня «Москвичи». Вернее, все называют ее по самой знаменитой цитате – «Сережка с Малой Бронной». Или по другой цитате – «И помнит мир спасенный». А ведь в стихотворении Евгения Винокурова, которое легло в основу текста, этих строк не было. Оно вообще не было похоже на то, что стало потом песней.

Марк Бернес принес журнальную публикацию композитору Андрею Эшпаю. «Стихи меня потрясли, - вспоминал Эшпай. - Они были просто снайперски из моей биографии. Я ушел на фронт с Бронной, правда, не с Малой, а с Большой. На войну еще раньше ушел и мой старший брат, Валя. Он погиб в самом ее начале — в июле — августе сорок первого. А мама все ждала и ждала его возвращения, не верила в его гибель до последних дней... Ложилась спать всегда очень поздно. И вот этот свет лампы воспаленной в стихах Винокурова – казалось бы, очень точные слова. В них я увидел свою маму, ожидающую и перечитывающую мои и братовы письма с фронта». Я до сих пор вспоминаю маму именно в этом куплете. Все так сходилось, что буквально при нем, при Бернесе, я сыграл песню так, как что потом и осталось. Во всяком случае, основная интонация в его присутствии была найдена. Это ведь, можно сказать, какая-то тайна: музыка и слова…

Когда его спрашивали о том, существовали ли на самом деле Сережка с Малой Бронной и Витька с Моховой, поэт отвечал, что «прототипов в полном смысле этого слова у героев стихотворения, а потом и песни не было. Но когда я его писал, мне больше всего представлялся образ моего школьного товарища, 17-летнего Саши Волкова, жившего в одном из переулков Арбата. Хотелось создать поэтический памятник моим сверстникам, всем московским ребятам, которые мужественно сражались с врагом. Многие из них не вернулись домой, а другие покалечены войной…».

И все же, несмотря на огромный успех и широкое распространение песни, в изданиях своих стихов поэт неизменно печатает свой вариант концовки «Москвичей».

Поэт Константин Ваншенкин, подробно и обстоятельно излагающий историю создания этих стихов и песни в своей книге «Поиски себя», объясняет это тем, что для Винокурова "концовка песни выглядела слишком плакатно, прямолинейно, так же как для Бернеса концовка стихотворения была чересчур спокойной, статичной". Так они и остались каждый при своем мнении. И песня тоже осталась — одна из лучших песен, появившихся после войны.

Строчки этой песни известны миллионам россиян, но мало кто знает, о каком именно эпизоде Великой Отечественной войны они написаны. В том сражении 18 советских солдат столкнулись с несколькими сотнями гитлеровцев.

Проходившая в 1943 году Смоленская наступательная операция вылилась для советских войск в ряд локальных, но мощных ударов, которые с 7 августа по 2 октября буквально разорвали глубоко эшелонированную немецкую оборону. С форсированием рек, в том числе Днепра, освобождением целого ряда русских городов.

На самом деле из восемнадцати добровольцев уцелело только двое: сержант Константин Власов и рядовой Герасим Лапин.

Что же случилось там, на этой безымянной высоте?

В ходе Смоленской операции в полосе наступления 139-й стрелковой дивизии 10-й армии Западного фронта путь советским войскам к реке Десне и городу Рославлю преграждала господствующая над местностью, укрепленная высота 224,1. Она была усилена тремя рядами траншей, двумя танками, самоходной установкой, густо усеяна пулеметными гнездами, окружена минными полями. Попытки бойцов 718-го полка овладеть ей успеха не принесли. Но 2-му стрелковому батальону удалось зайти во фланг немецкому боевому охранению и подойти к высоте.

Шестнадцать солдат пали смертью храбрых. Чудом можно назвать спасение рядового Герасима Лапина. Наступающие бойцы нашли его, раненного и контуженного, среди трупов. Солдат был присыпан землей, отчего его не обнаружили фашисты. Отправившись от ранения, Герасим Лапин продолжил воевать в составе 139-ой стрелковой дивизии.

Сержант Власов попал в плен к фашистам - он хотел подпустить врага поближе и взорваться вместе с ними на гранате. Но она не сработала. Однако Константину Власову удалось организовать побег из поезда с пленными. Он примкнул к партизанам и воевал уже в их рядах.

Такой была для наших отцов и дедов война. А в отчеты внести этот человеческий подвиг и передать то, что переживал человек, трудно. Там будет говориться, что в ходе наступления двух фронтов, которые продвинулись на 200-250 километров, в Смоленской, Тверской и Калужской областях были освобождены более семи тысяч населенных пунктов. Смоленск — наш.

Песня "На безымянной высоте" в исполнении Юрия Гуляева.
В видео присутствуют оба бойца, выжившие в том страшном бою на безымянной высоте.

«На солнечной поляночке» – жизнерадостная песня военной поры. Эта композиция стала первой в последующей череде созданных творческим дуэтом поэта и композитора популярных песен дорог войны. В окружной армейской газете «За Родину!» появилось стихотворение под названием «Тальяночка». Его автором был двадцатитрёхлетний поэт-красноармеец Алексей Фатьянов. Бойцы старательно вырезали опасной бритвой стихотворение, хранили в нагрудных карманах гимнастёрок, переписывали и отсылали в письмах своим любимым.

«Тальяночка» попалась на глаза уже тогда известному композитору Василию Павловичу Соловьёву-Седову, и он написал музыку. Изумительную музыку. Так родилась песня «На солнечной поляночке». Шёл 1943 год, и до Победы было ещё ох как далеко. Песня получилась яркая, звонкая и солнечная. Она излучала веселье, удаль, была пронизана верой в Победу. Песня понравилась бойцам. Её исполняли все военные оркестры, газеты страны публиковали ноты и текст. Примечательно, что во фронтовых газетах появилась даже рубрика «На солнечной поляночке», где помещались заметки о кратких часах отдыха бойцов, о письмах от любимых. Такова была сила воздействия этой шутливой песни.

Однако первоначальная мелодия в ритме вальса не устраивала композитора, хотя его друзья были в восторге.
- Было в ней нечто такое, с чем я был не вполне согласен. Мелодия казалась мне нечеткой, какой-то расслабленной и не сливавшейся с текстом в единый образ. Я отбросил ее и написал новую, - вспоминал автор музыки.

Готовая после всех перечисленных перипетий песня стала популярной далеко не сразу из-за проблем с исполнителями. "Солнечную поляночку" пытались исполнять разные певцы, однако особого ажиотажа она не вызывала. Ситуация изменилась после исполнения композиции по Всесоюзному радио земляком Соловьёва-Седого, обладателем шикарного «бархатного» баса Ефремом Флаксом. Успех был колоссален! Флакс поспешил записать песню на пластинку. Композитор позднее признавался, что писал мелодию "с прицелом" на тенора. Позднее песню "На солнечной поляночке" с не меньшим успехом исполнили Георгий Виноградов, Ансамбль им. Александрова и др.

Песню «Нам нужна одна победа» («Десятый наш десантный батальон») написал в 1970 году Булат Окуджава специально для художественного фильма Андрея Смирнова «Белорусский вокзал». Бардовская песня сначала прозвучала в фильме, а потом стала маршем и гимном воздушно-десантных войск.

Фильм «Белорусский вокзал» посвящен послевоенной судьбе друзей-сослуживцев из десантного батальона. Через 25 лет они собираются вместе по грустному поводу - на поминках своего командира. По сценарию в фильме не было ни одного военного кадра, но была ремарка о том, что нужна «батальная» песня. Режиссёр Андрей Смирнов хотел, чтобы она прозвучала так, как будто ее написал во время войны участник событий для боевых товарищей, сочинил пусть не очень умело, но искренне, от души.

В итоге режиссёр обратился с просьбой написать песню к поэту и композитору Булату Окуджаве. О войне тот знал не понаслышке: в апреле 1942 года семнадцатилетний Булат добровольцем ушел на фронт. Его направили в десятый Отдельный запасной минометный дивизион. После двух месяцев обучения он попал на Северо-Кавказский фронт минометчиком. В декабре того же года под Моздоком Окуджава был ранен. Из госпиталя вернулся на передовую радистом в тяжелой артиллерии. Да и военная тематика не была в новинку для поэта: свое первое стихотворение о войне он написал на фронте в 1943 году.

Удивительно, но в песне о десантном батальоне нет ни одного упоминания о самой трудной и опасной части их дела - парашютной. Оказывается, сержант Окуджава, описывая военный путь батальона, придерживался исторических фактов. На самых ответственных участках фронта десантные соединения использовались как пехотные. При переводе в пехоту этим соединениям присваивалось звание гвардейских. Не имея тяжелого вооружения, они несли в боях большие потери.

Из песни можно узнать, где и когда происходят события. Слова "от Курска и Орла" говорят, что батальон из песни вступил в бой летом 1943 года на Курской дуге. Историки подтверждают, что десантные войска действительно участвовали в этой битве: это здесь они "врастали в землю". В районе крупнейшего в истории танкового сражения земля была выжжена дотла, и на ней "не росли деревья" и "не пели птицы". А "вражеские ворота" — граница с Германией, достигнутая в августе 1944 года.

Песня из фильма, не предназначавшаяся, по мнению исследователей, для участия в парадах, превратилась в «элегический марш» и стала гимном десантных войск. Окуджава спустя годы полушутя признавался, что впервые ощутил себя музыкантом, когда увидел по телевизору встречу высоких гостей Советского Союза, прибывших на правительственный аэродром. Их движение от трапа самолёта шло под звуки песни «Нам нужна одна победа».

Эта песня Микаэла Таривердиева из сериала "Семнадцать мгновений весны" Исполнил ее Иосиф Кобзон. Песня очень гармонично вписывается в сюжетную линию фильма. Она о том, как много значит мгновение в жизни каждого человека. Одна секунда - и жизнь человека может оборваться. Одна секунда - и можно совершить ошибку, которая тоже будет стоить жизни. И в фильме мы видели, что таких роковых секунд бывает много. Как с чемоданом радистки, на котором обнаружили пальцы Штирлица, помните? Если бы не его находчивость, не стечение обстоятельств, то мгновение, когда он коснулся этого чемодана, стоило бы ему жизни. В песне даже слова такие есть, что мгновения, "как пули у виска". Очень образно и сильно!

Мне кажется, стихи этой песни призывают людей ценить каждую секунду жизни, не разбрасываться ими. Из мгновений, из секунд соткано полотно жизни каждого из нас. Эта песня усилила впечатление от фильма в целом, потому что, действительно, задумываешься, на что мы тратим свое время, когда другие вершат важные, порой судьбоносные дела. В стихотворении автор высказывает свое представление о жизни, о важности каждого мгновения в ней. Он предупреждает, как важно ценить каждый миг в жизни. «Не думай о секундах свысока», — советует он каждому. Свысока — то есть надменно, не ценя этих секунд. Но жизнь складывается именно из секунд, мгновений. Их много. Они быстро приходят и уходят — «свистят они, как пули у виска». Повторяя слово «мгновения» несколько раз, автор подчеркивает их быструю смену. В жизни каждого человека наступают такие моменты, когда нужно сделать выбор, мгновенно его сделать. От этого будет зависеть, что он получит в жизни: «бесславье» или «бессмертье», как легендарный Штирлиц. Как капельки дождя превращаются в водяной поток, так и мгновения превращаются в жизнь человека, полную событий. Есть важное мгновение, определяющее весь жизненный путь. Порой его «полжизни ждешь», и оно приходит, чтобы изменить судьбу.

В заключение поэт говорит, что при всех жизненных перипетиях важно «помнить долг», помнить о нем всегда — «каждое мгновение». Лирический герой – человек размышляющий, уже знающий жизнь. Он умеет ценить время. Первые строки стихотворения звучат как настоятельный совет для каждого. Потом он передает свои ощущения о времени, о жизни, о том, что пришло с опытом. Личное местоимение «я» автор употребляет только в одном предложении. Чаще он говорит обобщенно, подчеркивая этим, что много общего в жизни каждого человека. Сам он уже много осознал в жизни и стремится донести свои мысли читателю.

«Час расплаты готовь, смерть за смерть, кровь за кровь. В бой славяне, заря впереди!». Это слова из песни Никиты Богословского на слова Бориса Ласкина, прозвучавшей в киноновелле «Ночь над Белградом» из одного из «Боевых киносборников» за 1942 год.

В годы Великой Отечественной советские кинематографисты стремились убедить зрителей в том, что вся Европа борется с нацистским игом. Увы, это было далеко не так. Единственной, пожалуй, страной, в которой у захватчиков «земля горела под ногами», была Югославия.

Сопротивление после Второй мировой войны стало своего рода торговой маркой. Бесчисленные книги и фильмы стремились убедить всех в том, что оккупированная Европа стройными рядами сражалась за свободу. Но в реальности Сопротивление стало по-настоящему массовым только после перелома, достигнутого Красной Армией в борьбе с фашистскими войсками, после того, как неминуемое поражение гитлеровцев и их многочисленных пособников во всей Европе стало очевидным.

Единственным исключением из общего правила была Югославия. Шестого апреля 1941 года Германия напала на эту страну и почти мгновенно разгромила ее армию. Но солдаты разгромленной армии ушли в горы, и немцы получили на свою голову партизанскую войну. Войну, в которой были даже генеральные сражения и из которой партизаны вышли победителями.

Заранее торжественных праздников, посвященных 25-летию Рабоче-Крестьянской Красной Армии, в Советском Союзе не планировалось. Было не до того: казалось совсем недавно, всего полгода назад, бойцам и командирам зачитали знаменитый приказ № 227 — «Ни шагу назад!» Положение казалось отчаянным, пишет исследователь Вениамин Искра. Но за эти полгода произошли разительные перемены: советские войска перешли в наступление, прорвали блокаду Ленинграда, а самое главное — одержали историческую победу под Сталинградом. По мере стремительного приближения 23 февраля 1943 года и в СССР, и во всем мире росло желание отметить этот юбилей как-то по-особому. В Москве готовились к большому праздничному концерту. Его предполагалось заснять на пленку, смонтировать фильм, сделав картину предметом всеобщего общественного достояния.

К участию в концерте были привлечены лучшие «артистические силы» страны, в том числе Краснознаменный Ансамбль красноармейской песни и пляски под управлением А.В. Александрова. Однако в тот момент в его репертуаре не было песни, которая смогла бы стать «гвоздем» юбилейной программы, в которой бы сконцентрировались основные этапы героической истории Красной Армии. Помимо мелодии, автором которой должен был стать сам руководитель Ансамбля — выдающийся композитор и хоровой дирижер Александр Александров (автор великой песни «Священная война» и будущего гимна Советского Союза), нужны были слова, отражающие героические победы, одержанные в самое последнее время.

За дело взялся поэт Осип Колычев (Сиркес). В считанные дни, работая «с колес», он написал стихи, которые очень понравились Александрову, и он столь же быстро написал к ним музыку. Авторы решили назвать новую песню «25 лет РККА». С этой песни и начался исторический праздничный концерт. Ее слова и мелодия гармонично влились в торжественную атмосферу тех дней, в нескончаемый поток приветственных телеграмм, слетавшихся в Москву со всего мира.

Песню не просто «заметили». Без нее уже не обходился ни один праздничный салют во время войны, ни один парад на Красной площади. В послевоенные годы она вошла в перечень главных строевых песен Советской Армии. В 1946 году, после смерти А.В. Александрова, «Красное Знамя» Ансамбля подхватил его сын, композитор и дирижер Борис Александров, сделавший «Песню о Советской Армии» (так она стала называться) визитной карточкой прославленного коллектива. Время внесло свои поправки в текст песни. Через год стали петь «Двадцать шесть героических лет», а в победном 1945-м — уже «Двадцать семь»... Впоследствии, как и в гимне Советского Союза, из текста песни исчезло имя Сталина, а чтобы с течением «героических лет» не нарушался стихотворный размер, автор ввел «Годы наших великих побед». К числительным снова вернулись дважды — в 1968 и 1978 годах, когда отмечались соответственно 50-летний и 60-летний юбилеи Советской Армии.

Эта песня как замечательный образец военной лирики, ее текст поэт Р.Рождественский считал лучшим военным стихотворением Высоцкого.

Идею подкинул Виктор Туров, благодаря которому песни Высоцкого впервые зазвучали с киноэкранов. Однажды, сидя у костра, он сказал Высоцкому, что хорошо бы написать песню о потере боевого друга. Поэт подошёл к этой довольно избитой теме с весьма оригинальной стороны. Он показал, как война сплачивает совершенно непохожих людей, которые в обыденной жизни вряд ли бы стали даже друзьями.

Почитатели таланта Владимира Высоцкого считают это произведение одним из главных в его творчестве. По мнению исследователей, стихотворение входит в число наиболее значительных песен поэта, написанных о войне, и является «поразительным по точности переживаний и накалу», достигая «вершин трагического звучания» этой тематики. Для героя, от лица которого ведётся повествование, жизнь разделилась на две половины — до и после того, как его друг не вернулся из боя.

Куплеты песни ярко и наглядно раскрывают образы героев, суть их взаимоотношений, пока они были вместе, и бездну потери не вернувшегося из боя близкого человека.
Рассказчик потерял не просто бойца-соратника, единомышленника, он потерял друга, который в дни войны стал его вторым «я».

Рефрен этого произведения, строка, звучащая в конце каждого четверостишия, своим постоянным повторением как нельзя лучше характеризует состояние героя: шок, растерянность, переход от воспоминания к воспоминанию от осознания того, что «он не вернулся из боя». В повторении этого рефрена присутствует выражение неотвязной мысли, ненаходившегося решения вопроса.
Ответ на него приходит в последних словах песни — «Всё теперь одному, только кажется мне / это я не вернулся из боя»

«Вечный огонь» (или «От героев былых времён») — военно-патриотическая песня из кинофильма «Офицеры». Впервые для фильма песня была исполнена Владимиром Златоустовским в 1971 году. Песня более известна по первой строке «От героев былых времён…». Впоследствии песня исполнялась различными исполнителями: от Марка Бернеса до Сергея Шишкова.

И слова, и музыка, и стиль первого исполнения песни (а в фильме ее поет второй режиссер Владимир Златоустовский…) – камерный, раздумчивый, с теплой грустью - звучат каким-то диссонансом к стилистике и содержанию фильма. Мало в какой картине можно обнаружить такой жгучий замес особой романтики революционного идеализма, возвышенной мечты «о новом счастии человечества», освещенный блистающим светом яркой, трудной юности героев, облагороженной великим призванием – стоять на страже Отчизны. Чего стоит только пронзительный эпизод, когда лихой рубака Иван Варавва прыгает на ходу с поезда, чтобы нарвать букет полевых цветов любимой женщине – жене своего друга, рожающей в теплушке, на сене под стук вагонных колес! И мы, зрители, упивались сдержанной скромностью Алексея Трофимова (героя Георгия Юматова), спокойно и надежно исполняющего эти самые профессиональные обязанности – беречь Родину, необыкновенной теплотой, женственностью и жертвенностью его жены Любы (героини Алины Покровской), отчаянностью и самозабвенностью жизни и служения Ивана Вараввы (героя Василия Ланового).

С тех пор многое поменялось: и революцию мы оцениваем несколько иначе, чем авторы фильма, и романтических настроений поубавилось. Но вот песня неожиданно обрела совершенно иное звучание. Именно слова этой песни пришли на ум, когда мы наблюдаем нескончаемый поток Бессмертного полка по улицам и площадям столицы и городов России 9 мая.

Текст песни поэт Михаил Исаковский написал в 1945 году, вскоре после окончания Великой Отечественной войны. В первоначальном варианте песни, сохранившемся в архиве Михаила Исаковского, две заключительные строфы выглядели совсем не так, как в окончательном виде. Первая песня на эти стихи была написана композитором Владимиром Захаровым и называлась «Гармонист». Исполнялась она хором имени Пятницкого, однако не получила значительной известности.

После публикации текста песни в журнале «Октябрь» в начале 1946 года на него обратил внимание композитор Борис Мокроусов. Взяв в качестве мелодической основы широко бытовавший на фронте напев, он сочинил музыку к песне «Одинокая гармонь». Песня быстро распространилась в 1946—1947 годах и приобрела всенародную популярность. В 1948 году за песню «Одинокая гармонь» (вместе с песнями «Заветный камень», «Песня о родной земле» и «Хороши весной в саду цветочки») Борис Андреевич Мокроусов был удостоен Сталинской премии.

В этой песне гармонично и прекрасно все – и слова, и музыка. Есть в ней что-то такое очаровательное и нежное, что трогает и лечит душу... До сих пор эта песня любима в народе, да и как иначе, ведь она затрагивает самые сокровенные струны души и вряд ли кого оставит равнодушным. Эту песню во время своих гастролей по Союзу услышал знаменитый французский шансонье Ив Монтан, музыка ему очень понравилась. И по его просьбе поэт из Франции Фрэнсис Лемарк написал на эту музыку слова. При этом получился не перевод, а совершенно другой текст. Так появилась новая песня «Прекрасный май» на французском языке на музыку Бориса Мокроусова.

Песня живет и сегодня, волнуя самые сокровенные струны души. Наверное, именно поэтому ее избрали своей эмблемой и своеобразной «визитной карточкой» Тереза Рымшевич и Виктор Татарский – создатели популярной радиоперадачи «Встреча с песней».

19 апреля 1943 года в газете "Правда" было напечатано стихотворение Михаила Исаковского "Огонёк" с подзаголовком "песня", но ни нот, ни подстрочника не было. Музыку к стихотворению стали сочинять многие композиторы и музыканты, как известные, такие как М. Блантер, А. Митюшин, Н. Макарова, Л. Шварц, так и любители (Н. Чугунов, В. Никитенко). Однако все эти мелодии не имели ничего общего с той, с которой песня обрела популярность.

Песню "Огонек" с этой мелодией пели на всех фронтах, но её автор оказался неизвестен. Впервые "Огонёк" с этой мелодией прозвучал в 1947 году в исполнении Владимира Нечаева. Были выпущены граммпластинки, на которых указывалось, что автор текста – Исаковский, а музыка – народная. Исаковский вспоминал, что многие люди пытались доказать, что именно они являются авторами музыки к песне. Была созвана специальная комиссия Союза композиторов, которая установила, что ни один из этих людей не мог написать её, а мелодия более всего похожа на танго "Стелла", автор которого также неизвестен.

Секрет воздействия "Огонька" так объясняет поэт Евгений Долматовский: "Прошли годы, и мы просто забыли обстановку военного времени. Когда враг напал на нашу страну, повсеместно – сначала до Волги, а потом и глубже, в тылах России, – было введено затемнение. На улицах – ни фонаря, окна к вечеру плотно закрывались шторами и листами черной бумаги. Затемнение придавало фронтовой характер городам и селам, как бы далеко от линии боев они ни находились. И вдруг на фронт прилетела песня "Огонек". Это было в тяжелую пору.

Сейчас трудно себе представить, какое ошеломляющее впечатление произвела эта картина: уходит боец на позиции и, удаляясь, долго видит огонек в окне любимой. А люди знали: половина страны погружается ночью в непроглядную темноту, даже машины не зажигают фар, и поезда движутся черные. Вражеские самолеты не найдут цели! Поэтический образ огонька на окошке превратился в огромный и вдохновляющий символ: не погас наш огонек, никогда не погаснет! Песня еще одной неразрывной связью скрепила фронт и тыл".

Уйдя на фронт совсем мальчишкой, Булат Окуджава запомнил момент призыва,браваду солдат,идущих на войну,скрывающих свой страх перед матерями и жёнами,да и перед друг другом.В стихотворении видится бесконечная просёлочная дорога,очень образно метафоры,эпитеты,сравнения передают состояние идущей пехотной колонны. Чётко звучит недоверие к бравости и геройству,автор не стыдится показать страх перед смертью в описании пехоты-

"Не верьте пехоте, когда она бравые песни поёт"…

Жестокость судьбы,погибшие близкие,выражает вопрос-"куда ж мы уходим,когда за спиною бушует весна?"Анафора,повторение начальных строк, усиливает важность мысли -"У жизни и смерти еще не окончены счёты свои." Идея песни тоже повторяется,-"всегда мы уходим,когда над Землею бушует весна",не верьте....не верьте-повторы выделяют эмоциональность тона.

Множество олицетворений придают образность окружающей природы-живая погода,льющая дожди-слёзы,кричащие,от горя,соловьи,эпитеты -лестничке шаткой,шагом неверным -тончайшее выражение страха,когда лестница шатается под ногами,неуверенность шагов,идя навстречу смерти-всему этому нельзя верить,это надо пересилить в себе и продолжать идти вперёд,к победе. Сравнения украшают песню,придают ей цветность-белые вербы,как белые сёстры,подразумевается ,что каждый может быть ранен,и тогда жизнь солдат в руках медсестёр,они провожают и смотрят вслед,а может вербы-это ангелы и каждого ждёт своя судьба.Метафорическое наставление-

"Нас время учило - живи по-холоднoму, дверь отворя, Товарищ мужчина, и всё же заманчива доля твоя". Булат Окуджава написал это стихотворение,как поучение молодёжи,будьте мужественны-живя по-холодному, встречайте всё с воинской доблестью-товарищ-мужчина,будьте готовы к самопожертвованию-дверь отворя,верьте в себя,победу,не бойтесь совершать подвиги -заманчивая доля у всех своя.Очень душевно,лирически и по-братски написано произведение. Просторечиво и доходчиво,не повышая голоса,автор говорит о высоком,без лишних слов,делая, вроде случайные слова,самыми важными.

Одна из самых проникновенных песен о войне – песня, посвящённая победе в Сталинградской битве, написанная Александрой Пахмутовой на стихи Михаила Львова «Поклонимся великим тем годам». Каждый раз, слыша её, мы представляем те страшные, жуткие дни, которые пережил наш народ, те подвиги бойцов Красной Армии, которые они совершали, нередко погибая, сознательно идя на смерть ради одного: победы над лютым врагом. И благодаришь их, живых и павших, за то, что небо над нами ясное, а не задымлённое от выстрелов, взрывов, пожаров и ракет.

Полстраны – в огне пожарищ. Долгих четыре года – людские страдания, и голод, и разруха, и многочисленные жертвы… И всё это – самая разрушительная война 20 века! Во время войны никто не остался равнодушным. Каждый, желая светлого мирного будущего, вкладывал свой труд в достижение победы: кто-то день и ночь работал на заводах и фабриках, чтобы обеспечивать наши войска оружием, кто-то трудился на полях и фермах, а кто-то уходил на фронт, не боясь смерти, не боясь погибнуть.

Всё дальше уходит от нас Великая Отечественная война и великая Победа. Редеют ряды ветеранов. Но память об этом героическом времени и людях, творивших историю, жива. Были у нас замечательные автоматы, танки, орудия, самолёты. Но на вооружении Советской Армии были ещё и песни, которые заставляли сердца бойцов ненавидеть врага ещё яростней, любить Родину ещё нежнее.

Ни у кого не вызывает сомнений, что хорошая душевная песня помогла выстоять и победить в страшной войне, не растратить вечные нравственные начала: человечность, отзывчивость и жертвенность. У многих бойцов и командиров в карманах гимнастерок, у самого сердца, вместе с солдатской книжкой и фотографиями родных хранились блокноты с записями фронтовых песен. Иной старшина даже требовал, чтобы солдаты знали строевые песни как личное оружие. Говорилось, что песня – это вторая винтовка, что враг боится песни больше, чем огнестрельного оружия, потому что боец-песенник будет сражаться до последнего, не сдаваясь, не отступая.

Многие неоднократно слышали строки и мелодию знаменитой песни «Последний бой», но мало кто в действительности знает, кто является ее автором и в каких условиях она была написана. Впервые песня прозвучала в киноэпопее из пяти фильмов о Второй мировой войне «Освобождение» в финальном фильме. Именно во время съемок этого фильма (съемки проходили с 1967 по 1971 гг.) и была написана песня. Автором стал российский актер театра и кино и поэт — Ножкин Михаил Иванович (он также сам играл командира роты в данной саге). Толчком к написанию песни послужили воспоминания самого артиста, вызванные главной тематикой фильма — военные действия.

Яузская больница в Москве, где работала мать Михаила, стала буквально его вторым домом в детские годы — маленький мальчик жил во дворе госпиталя и постоянно находился рядом с матерью. В те времена песня была своеобразным лекарством для людей, они постоянно стремились услышать чье-нибудь пение. Как рассказывал сам актер, его тоже просили петь: он, маленький и несмышленый мальчик, вставал на табуретку и с гордостью в глазах и голосе рассказывал стихи и пел песни, что лечили людей практически так же хорошо, как и трудящиеся руки его матери.

Теплые воспоминания о сильных, не теряющих улыбки и искреннюю радость даже в годы войны, трепетно сохраняющих надежду людях и послужили отправной точкой в написании столь чувственной и трагичной, но по-своему светлой — по-настоящему особенной — песни. Строки этого произведения олицетворяют внутреннюю силу русского человека, способного видеть «свет во тьме», улыбаться сквозь боль, с высоко поднятой головой встречать поражение и переживать смерть близких людей, при этом не теряя надежды на лучшее будущее и уверенность в завтрашнем дне. Откровенная, честная и простая любовь к Родине — вот та сила, что держала солдат на плаву; что поддерживала в них страсть к жизни и желание победить; что дарила им бесценные воспоминания даже во времена страшнейших и ужаснейших событий.

«А за неё и помереть совсем не страшно,» — думал каждый русский солдат в годы Великой Отечественной войны. После опубликования и первого звучания песни «Последний бой» Ножкин стал известен практически в каждом доме: было невероятно трудно найти хоть одного человека, который бы не слышал строк песни или имени артиста. Народ сразу признал песней своеобразным гимном русского солдата, а автора — великим поэтом и актером в том числе.

Знаменитый узнаваемый марш, написанный более века назад, давно перестал быть только музыкальным произведением. Это символ со множеством значений, суть которых определяется историческим и культурным контекстом. «Прощание славянки» — вечно актуальная незабвенная классика. Чёткими линиями, простыми и от того гениальными гармониями песня подчеркивает могущество музыкального искусства, отрицающего законы времени.

Произведение было написано в период Первой Балканской войны, в 1912 году, и предназначалось для исполнения духовым оркестром. Марш сочинил Василий Иванович Агапкин, человек, чья жизнь на протяжении долгого периода была тесно связана с войной и музыкой. Творчество этого композитора наглядно демонстрирует, каким выдающимся может оказаться переход деструктивной энергии в созидательное русло.

Василию Агапкину было 28 лет, когда он написал свой марш. На тот момент композитор служили в тамбовской кавалерии. Вдохновением к написанию музыки послужили личные наблюдения автора. С началом войны на Балканах Агапкин часто становился невольным свидетелем того, как женщины и девушки провожали своих мужей и братьев на фронт, и эти трогательные и бесконечно печальные моменты получили выражение в музыке. Готовое произведение первым увидел и оценил полковой капельмейстер. Он посоветовал Агапкину показать марш Якову Богораду. Знаменитый в ту пору композитор проживал в Крыму. Поездка на черноморское побережье оказалась плодотворной: Богорад придумал название маршу, помог оформить оркестровое сопровождение и посодействовал осуществлению первой публикации.

Марш «Прощание славянки» впервые прозвучал на торжественном военном параде в Тамбове. В 1915 году произведение стало доступно в записи, что поспособствовало росту его популярности в европейских странах. Воодушевляющий мотив волновал творческие умы: стали появляться различные варианты стихотворного содержания. Одно время «Прощание славянки» было больше известно как «Сибирский марш»: добровольцы Народной армии Сибири переписали стихи, адаптировав содержание под актуальную действительность Гражданской войны.

Не является секретом тот факт, что на войне музыка обретала значение живительного ресурса, она создавала, концентрировала и катализировала нечто нематериальное, но исключительно важное для сохранения моральной силы, стойкости — боевой дух. Марш «Прощание славянки» сопровождал участие Российской империи в Первой мировой войне, звучал рефреном при кровопролитных стычках белогвардейцев с отрядами Красной Армии, был на слуху во время Великой Отечественной войны и избежал забвения тогда, когда смолкли артиллерийские залпы, и перестали грохотать орудия. В 1911 году, будучи студентом Тамбовского музыкального училища, Василий Агапкин вряд ли мог предполагать, что явится создателем одного из выдающихся и самых известных произведений XX столетия, марша, которому суждено будет стать неотъемлемой частью интонационного кода целой нации.

В годы войны более сорока месяцев держал героическую оборону легендарный полуостров Рыбачий, расположенный у 69-й параллели, на самой крайней точке северной границы СССР. За героизм его защитников, так и не позволивших фашистам перешагнуть границу страны, полуостров Рыбачий был назван «гранитным линкором». В рядах защитников Рыбачьего был политрук отряда морских пехотинцев Николай Букин, который в 1943 году написал стихотворение «Не жить мне без моря». Оно было опубликовано в газете Северного флота «Краснофлотец».

Как раз в это время композитор Евгений Жарковский, специализировавшийся на «морской» тематике, был откомандирован для творческой работы в Политуправление Северного флота. Просматривая номер газеты, он увидел стихотворение Букина: «Стихи произвели на меня сильное впечатление. В них воспевался Рыбачий, почти полностью отрезанный от Большой земли, ставший для врага неприступной цитаделью полуостров, с трёх сторон окружённый водой, а с четвёртой - гитлеровцами... Настроение поэтических строчек, которые выразительно передавали чувства людей, уходящих от родных берегов в свирепое Баренцево море для смертельной схватки с врагом, песенный характер стихотворения - всё это помогло мне на одном дыхании написать музыку...».

Песня Жарковского под названием «Прощайте, скалистые горы» была опубликована во всех газетах Северного флота и Балтийской флотилии, и сразу же стала самой любимой у защитников Советского Заполярья. Адмирал Владимир Николаевич Алексеев, командовавший тогда дивизионом торпедных катеров, вспоминал:
«Мы, катерники, были твёрдо убеждены, что песня посвящена именно нам. Ведь в ней есть такие слова: «Но радостно встретит героев Рыбачий, родимая наша земля». А Рыбачий был нашей маневренной базой, мы уходили оттуда на боевые задания и возвращались, выполнив их, обратно. В походах напевали свою любимую песню. Нам нравилась и её задушевная мелодия, и текст, в котором глубокое, достоверное содержание выражено романтически...».

Через некоторое время песня «Прощайте, скалистые горы» прозвучала по Всесоюзному радио в исполнении одного из лучших интерпретаторов советской песни Владимира Бунчикова в дуэте с Владимиром Кириченко, и стала известна всей стране. Уже в наши годы первые такты мелодии песни каждые полчаса звучат на берегу Кольского залива у монумента, воздвигнутого в честь моряков-североморцев; в городе Североморске у памятника защитникам Советского Заполярья; в Мурманске у пирамиды из якорей - памятника морякам торгового флота, погибших в годы войны на Севере. В общем, песня продолжает жить.

Многие песни о Великой Отечественной войне стали «своими» для тех или иных родов войск. У военных водителей тоже есть профессиональная песня, которая так и называется – «Песенка фронтового шофёра». Многие считают её песней военных лет, но в действительности она появилась на свет уже после великой Победы.

«Песенка фронтового шофёра» повествует о суровых и очень опасных буднях водителей периода Великой Отечественной, но она поднимает настроение и вселяет оптимизм. Наверняка это одна из причин, по которым её так полюбил народ, одержавший Победу над фашистами. В ливень и пургу, по дорогам и бездорожью на передовых позициях и в тылу свято выполняли свой долг перед Родиной советские воины – водители автомашин. Во время Великой Отечественной войны они перевезли миллионы тонн грузов. В честь подвига воинов-водителей у шоссе Орёл – Брянск в пяти километрах от Брянска воздвигнут памятник: у подножия 30-метрового пилона – фигура солдата-водителя. Он стоит на подножке вздыбленного автомобиля. Правая рука воина лежит на руле, взгляд устремлен вперёд, на дорогу.

Впервые песня была исполнена в «Клубе весёлых артистов» – популярной после войны радиопередаче, в которой звучали скетчи, интермедии, радостные песни. «Песенку фронтового шофера» в этой передачи исполнил Марк Бернес. Актёр не случайно выбрал для исполнения именно песню шофёра. В 1945 году на экраны страны вышел художественный фильм «Великий перелом», относящейся к так называемым «штабным фильмам».

«Песенку фронтового шофёра» с удовольствием поют и сегодня. Мы можем найти записи песни в исполнении известных певцов: Иосифа Кобзона, Олега Газманова, Рената Ибрагимова, Евгения Дятлова, Людмилы Гурченко, а можем сами спеть или услышать, как поют её те, кто любит и знает нашу историю и ценит хорошую песню.

Через два дня после начала войны, 24 июня 1941 года, одновременно в газетах «Известия» и «Красная звезда» был опубликован текст песни «Священная война» за подписью известного советского поэта и сталинского лауреата В. И. Лебедева-Кумача. Сразу же после публикации композитор А. В. Александров написал к ней музыку. Печатать слова и ноты не было времени, и Александров написал их мелом на доске, а певцы и музыканты переписали их в свои тетради. Ещё день был отведён на репетицию. 26 июня 1941 года на Белорусском вокзале одна из не выехавших ещё на фронт групп Краснознамённого ансамбля красноармейской песни и пляски СССР впервые исполнила эту песню. По воспоминаниям очевидцев, песню в тот день исполнили пять раз подряд. В мае 2005 года, в память об этом событии, на здании вокзала была установлена мемориальная доска.

Песня являлась сопроводительным призывом для всех, кто был на стороне советской армии. Она поддерживала дух солдат не только во время длительных переходов, а также перед тяжёлыми боями, где они бились не на жизнь, а насмерть. После того, как СССР официально одержал победу над фашистской стороной, великая слава песни «Священная война» не была забыта людьми. Тот самый Краснознамённый ансамбль песни и пляски СССР, выступавший под руководством Александра Васильевича Александрова, всегда исполнял эту песню не только перед советским народом, а также перед иностранными гражданами во время зарубежных гастролей.

С самого начала абсолютно всем было ясно, что война не пройдёт бесследно для людей. Именно поэтому Василий Иванович Лебедев-Кумач и призывал народ на «смертный бой», ведь столкновения никогда не проходят без потерь для тех, кто в них участвует. Текст песни напрямую призывает людей свершить долгожданную расправу над фашистским врагом. «Дадим отпор душителям» эти три простых слова, несущие вместе поистине огромный смысл для всех тех, кто на себе испытал весь страх, вселяли уверенность в победе абсолютно для всех советских солдат, рискующих собственными жизнями на полях сражений с фашистскими захватчиками. Однако вплоть до 15 октября 1941 года «Священная война» широко не исполнялась, так как считалось, что она имеет чрезмерно трагичное звучание: в ней пелось не о скорой победе «малой кровью», а о тяжёлой смертной битве. И только с 15 октября 1941 года, когда вермахт захватил уже Калугу, Ржев и Калинин, «Священная война» стала ежедневно звучать по всесоюзному радио — каждое утро после боя кремлёвских курантов.

За время войны песня дважды записывалась на грампластинки: в 1941 (Грампласттрест № 11019) и 1942 годах (Грампласттрест № 119 /трехзначная нумерация 1942—1943 годы/). В послевоенное время часто исполнялась Краснознамённым ансамблем песни и пляски Советской Армии им. А. В. Александрова и имела широкий успех, как в СССР, так и на зарубежных гастролях. Сейчас «Священная война» — это отголосок того страшного времени, когда советский народ смог доказать то, что он способен на многое, чтобы защитить свою Родину.

Песня «Синий платочек» появилась еще до войны во время гастролей польского эстрадного коллектива «Голубой джаз», под руководством композиторов Генриха Гольда и Ежи Петерсбурского. Абсолютно мирная песня Якова Галицкого о любви быстро стала шлягером.

Песня в довоенные годы звучала на пластинках в исполнении Екатерины Юровской. Простой текст, легкая вальсовая мелодия.

Клавдия Ивановна Шульженко во время войны выступала со своим джаз-ансамблем на фронтовых концертах, чтобы поднимать боевой дух солдат. За время блокады в Ленинграде выступила больше чем на 500 концертах! Сначала Клавдия Шульженко выступала в военной форме, но солдаты очень просили её выступать в платьях, как в довоенное время. Молодые парни, насмотревшись ужасов войны, жаждали лирики и нежности.

Особенно любили эту песню пулеметчики, они прикрепляли к гашетке пулемета фотографии своих девушек, жен, отрывки из их писем. Да и называли свои пулеметы нежно по имени возлюбленной «моя Анечка» и т.д.

Именно благодаря фронтовым музыкантам в 1942 году возобновили производство грампластинок. Пластинки отправляли на фронт вместе с боеприпасами, музыка была нужна людям в это тяжелое время.

Случайный вальс» — ровесник Сталинградской битвы. Он написан как раз в дни, когда отмечали победу над армией вермахта в городе на Волге. А история легендарной песни очень интересная.
В феврале 1942 года поэт Евгений Долматовский опубликовал в газете Юго-Западного фронта «Красная Армия» стихотворение под названием «Танцы до утра». В декабре 1942 года в районе Сталинграда Долматовский встретился с композитором Марком Фрадкиным, в содружестве с которым ранее была создана «Песня о Днепре». По рассказу Долматовского, вскоре после того как он прочёл Фрадкину стихотворение «Танцы до утра», тот «на трофейном аккордеоне наиграл вальсовую мелодию, навеянную, как он говорил, этим стихотворением». Тем не менее написание слов для новой песни пришлось отложить — завершалась Сталинградская операция, и для поднятия духа советских войск требовались боевые песни. В этот период Фрадкиным и Долматовским были написаны песни «У нас в Сталинграде», «Колечко» и другие.

В начале 1943 года, после окончания Сталинградской битвы, Долматовский и Фрадкин были приглашены на заседание Военного совета Донского фронта, где им обоим были вручены ордена Красной Звезды. Отвечая на вопрос о творческих планах, Долматовский рассказал командующему фронтом Константину Рокоссовскому об идее создания песни на основе стихотворения «Танцы до утра». Присутствовавший там же начальник политического управления фронта Сергей Галаджев предположил, что в результате должно получиться что-то вроде офицерского вальса. Долматовскому название «Офицерский вальс» понравилось. На следующий день после этого Долматовский и Фрадкин уже были в поезде, который направлялся на север — они ехали в вагоне, выделенном для политуправления. Поезд шёл медленно, с остановками: путь от Сталинграда до Ельца занял семь суток. За это время и была сочинена песня «Офицерский вальс».

В своих воспоминаниях Евгений Долматовский сообщал, что история, описанная в этой песне, была связана с конкретным эпизодом, рассказанным Фрадкину лётчиком Василием Васильевым. Как-то, оказавшись поздно вечером в одной из прифронтовых деревень, Василий услышал звуки музыки. Подойдя поближе, он увидел танцующую молодёжь, а также стоявшую в стороне одинокую девушку. Пригласив её на вальс, лётчик познакомился с ней — её звали Зиной. Но очень скоро им пришлось проститься, поскольку засигналил шофёр машины, на которой должен был уезжать Василий. Рассказав Фрадкину об этой истории, Васильев добавил: «Вот вы, композиторы, песни сочиняете. У меня к вам просьба: напишите песню о том, что я рассказал. Если всё точно опишете, Зина поймёт, что это о нас с ней. Может, она услышит, откликнется вам». И действительно, через некоторое время та девушка написала на радио письмо, в котором она просила узнать адрес лётчика. Фрадкин рассказывал: «Мы связались с авиасоединением, где служил лейтенант. Но Василий Васильев уже не мог ответить Зине: в одном из воздушных боёв он погиб смертью героя…»

Первым исполнителем песни «Офицерский вальс», впоследствии получившей название «Случайный вальс», был Леонид Утёсов, записав ее на пластинку. С тех пор вот уже более сорока лет живет эта песня в народе, оставаясь одной из любимых лирических песен военной поры.

История песни очень интересна. Композитор Анатолий Новиков и поэт Яков Шведов, которые давно сотрудничали, решили в 1940 году написать сюиту о партизанах Молдавии. Это был заказ местного военного руководства, для того, чтобы это произведение исполнял местный военный ансамбль.

Сюита была создана, и авторы посвятили её знаменитому герою Гражданской войны Георгию Котовскому. Она состояла из нескольких песен. В их числе была и «Смуглянка», которая посвящалась молдавской девушке из партизанского отряда. Мелодия на основе молдавской народной музыки, оказалась очень лиричной. Но эта сюита так и осталась невостребованной до войны. А вскоре композитор Новиков потерял ноты. У него остались только черновые записи этой песни.

Первым исполнением «Смуглянки» перед широкой аудиторией принято считать праздничный концерт Краснознаменного ансамбля от 7 ноября 1944 года, проходивший в Концертном зале им. Чайковского. Помимо присутствующих в зале зрителей, концертом наслаждались миллионы советских радиослушателей.

«Вторую жизнь» и всенародную любовь песне подарил Леонид Быков, снявший в 1973 году кинопроизведение, что вошло в золотой фонд советской киноиндустрии – фильм «В бой идут одни старики». Быков, будучи режиссёром картины, не только смог великолепно отыграть в ней главную роль, но и исполнить «Смуглянку» так, какой её запомнило большинство жителей СССР. В фильме значительная часть отводится лирическим сценам, где герои «поющей» эскадрильи встречаются с девушками-летчицами. За бесстрашие и мастерство немцы прозвали летчиц полка «ночными ведьмами». Такое зловещее прозвище получили девушки из единственного в истории войны женского полка бомбардировщиков, которые били врага в небе над Кубанью.

Ни в одном государстве, кроме Российского, не было женских подразделений. Только в России девушки сражались и погибали наравне с мужчинами. Их никто не заставлял браться за оружие,Такое уж им досталось время, такая судьба.Как «смуглянка-молдаванка по тропинке в лес ушла», так и многие девушки и юноши ушли из жизни в борьбе за будущую победу. Они навечно остались молодыми в списках погибших за освобождение Родины, в благодарной памяти потомков и в песне…

Более двух лет оставались в рукописи «Соловьи». Фатьянов не решался показать их даже Соловьеву-Седому. Не отдавал и в газеты, не верил, что стихи смогут появиться в печати. Стихотворение так и не было опубликовано, а песня, впервые появившаяся в 1944 году, не знала равных по популярности. Редко кто из фронтовиков, слушая ее, мог сдержать слезы.

«...Это было в начале марта 1945 года, всего за два месяца до Дня Победы. В нашу 10-ю гвардейскую армию тогда приехала бригада артистов Рижской филармонии... Под зрительный зал оборудовали боль­шую госпитальную палатку. Перед эстрадой в несколько рядов положили длинные бревна, которые заменили кресла... Надо ли говорить о том, что в госпитальной палатке некуда было упасть не только яблоку, но даже маковому зернышку. На тесноту, однако, никто не жаловался. Еще бы — концерт! Довольны были даже те, кто не сумел проникнуть а «зрительный зал». Брезентовые стены палатки свободно пропускали слова и музыку, и они были слышны далеко за ее пределами...

— А сейчас, товарищи, артистка нашей филармонии,— конферансье назвал фамилию певицы,— исполнит песню композитора Соловьева-Седого на слова Фатьянова «Соловьи, соловьи...». Зал приветствовал артистку вежливыми аплодисментами. Аккомпаниатор дал вступление, и артистка запела. Это было настолько реально, что даже не верилось, что песня написана вчера или позавчера, а не сейчас, сию минуту, вот здесь, в этой санитарной палатке. Всякая бывает тишина. Но та, что воцарилась в госпитальной палатке и за ней, была необычной, необыкновенной какой-то: я бы сказал, неестественной. Все, будто завороженные, впились горящими глазами в певицу и ждали, ждали новых слов и новой мелодии...

Нет! За всю войну не приходилось слышать такой песни. А их, песен, было много, разных и хороших, хватавших за душу и разрывающих на части сердце, поднимавших в атаку, развеселых в часы короткого отдыха. А в этой было все, будто она аккумулировала все чувства воедино. И когда песня окончилась, никто не шелохнулся. Молчал зал, мол­чала певица, плетьми повисли руки аккомпаниатора. И за палаткой стояла тишина. Я повернул голову и был ошеломлен еще больше. В окне палатки я увидел лицо молоденького солдата. По нему струились слезы, прокладывая тонкие белые бороздки на его закопченных порохом щеках».

Содержание написанной в 1939-м композиции соответствует сюжетной линии фильма — вливанию молодого парня в трудовой коллектив (при этом в фильме песню «Спят курганы тёмные» пел отрицательный персонаж Макар Ляготин, образ которого на экране воплотил актер Лаврентий Масоха).

Кинематографическое творение Леонида Лукова стало бесспорным лидером советского кинопроката 1940-го (свыше 18,6 млн просмотров) и было удостоено Сталинской премии II степени. Вскоре после триумфальной премьеры картины песню исполнил на радио (и впоследствии записал на пластинку) Марк Бернес, игравший в фильме инженера Петухова. Первая запись на грампластинке в исполнении легендарного певца датирована 21 марта 1940-го. Впоследствии "Курганы" неоднократно переиздавались.

За песню «Спят курганы тёмные» шахтёры вручили Богословскому огромный кусок антрацита. На угле были написаны отрывок из песни и слова благодарности за песню. В годы ВОВ в оккупированной Одессе "Курганы" были запрещены распоряжением румынского генерала Петра Думитреску (пр-з №12 от 03.06.1942). Мотив песни был положен в основу нескольких антифашистских песен.

В 1969 году с этой песней дебютировал на телевидении будущий народный артист СССР Юрий Богатиков. В 1996 году группа Любэ выпустила кавер-версию песни в альбоме «Комбат», а в том же году песня была исполнена Николаем Расторгуевым в телепередаче «Старые песни о главном». В 2019 донецкая рок-группа «Sinoptik» выпустила англоязычный вариант этой песни под названием «Donbass». Песня является гимном футбольных болельщиков донецкого «Шахтёра».

Песни военных лет – особенные. Военная песня «Темная ночь» считается одной из самых любимых и популярных песен, написанных за годы Великой Отечественной Войны.

Песня «Темная ночь» имеет очень интересную историю возникновения. В 1943 году во время работ над фильмом «Два бойца» у режиссера картины Леонида Лукова возникли трудности со съемкой эпизода, где солдат пишет письмо домой. После многих неудачных попыток режиссеру пришла в голову мысль, что исполненная героем фильма песня лучше всего передаст чувства бойца, который пишет письмо близким.

Не теряя времени, Леонид Луков обратился к композитору Никите Богословскому и поэту Владимиру Агатову. Всего за несколько часов были написаны легендарные стихи, которые потом пели и на фронте и в глубоком тылу. Чуть позже была готова и музыка.

Всенародно любимой военная песня «Темная ночь» стала после ее исполнения Бернесом, который в роли Аркадия Дзюбина – главного героя картины - поет ее ночью под гитару, в землянке с протекающей крышей, в окружении фронтовых товарищей.

Стоит отметить, что после записи песни съемка фильма пошла гораздо легче – злополучная сцена с письмом была снята с первого же дубля.

Но история песни «Темная ночь» на этом не заканчивается. При записи песни на грампластинки первая партия пластинок оказалась бракованной – был слышен посторонний шум. Как выяснилось, первая матрица была испорчена слезами техника, которая не могла сдержаться при прослушивании песни...

«У деревни Крюково» — советская песня авторства Марка Фрадкина (музыка) и Сергея Острового (текст) о сражении у деревни Крюково, написанная в 1974-м под впечатлением беспримерного героизма удерживавших последний перед Москвой рубеж обороны бойцов. Название положенного Фрадкиным на музыку стихотворения изначально звучало как «Баллада о верности». Первая публикация этого произведения датирована 1971 годом. В премьерной версии было 9 четверостиший, некоторые из которых были впоследствии изменены.

Именно здесь, у деревни Крюково, натиск фашистских захватчиков был остановлен и произошел перелом: оборона обернулась наступлением. Бои, шедшие на зеленоградской земле, маршал Рокоссовский впоследствии назвал «вторым Бородино». Ожесточенное сражение началось в 10 утра 7-го декабря. Осколки снарядов покрыли всю крюковскую землю. У станции Крюково советские войска потеряли тысячи солдат и офицеров, но к вечеру 8-го декабря враг был сломлен. Лучшие части противника были разгромлены и обращены в бегство. Благодаря массовому героизму советских воинов немецко-фашистские группировки не смогли прорваться к Москве. Станция Крюково и деревня Матушкино были последними населенными пунктами, захваченными фашистами в битве под Москвой. "Проклятый автобус до Москвы" не опаздывал, как шутили немцы, его просто не было. Красная площадь так и не стала для врага "промежуточной станцией".

По настоянию автора музыки, песня была передана популярному в семидесятые годы ансамблю «Самоцветы». После распада творческого коллектива, композиция "перекочевала" в отколовшуюся от основного состава группу «Пламя». Ее солист Валентин Дьяконов исполнил «У деревни Крюково» на концерте «Песня-75». Музыковеды отмечают сдержанный характер мелодии, добиться которого Фрадкину удалось за счет использования мажора (а не традиционного минора) в описании трагических событий.

Многие считают эту знаменитую композицию народной и думают, что она родилась в годы Великой Отечественной войны. Действительно, песня «Эх, дороги», или просто «Дороги», похожа на фольклорные произведения, однако её авторы хорошо знакомы советским меломанам. Она появилась на свет, когда нацистская Германия уже капитулировала, но в памяти ещё были свежи воспоминания о кровопролитных боях и бесконечных фронтовых дорогах.

«Дороги» сочинили поэт-песенник Лев Ошанин и композитор Анатолий Новиков. Анатолий Новиков был на местах боев под Орлом и Белгородом и встречался с солдатами, только-только сломавшими хребет фашистской гадине на Орловско-Курской дуге.

Песня была написана для Ансамбля НКВД, авторы будущей песни получили большой перечень тем, которая должна была прозвучать на сцене. Они думали, что все уже написано, но решили создать произведение, в сюжете которого солдаты будут ехать на фронт. Они не знают, что их ждет — смерть или жизнь, удастся ли им вернуться домой живыми.

Самое страшное — когда на твоих глазах умирает подстреленный боевой товарищ, который своей грудью прикрыл тебя от осколков и поплатился за это жизнью. На этом его существование оборвалось, и оборвалась его дорога. Почему слово “дорога” употребляется в припеве в множественном числе? Сколько мужчин вынуждены были пойти на фронт и не вернулись — их не сосчитать. У каждого своя жизнь, которая до войны была отличительной от других: кто-то тешился детками, кто-то только закончил школу, а кто-то впервые полюбил девушку. У каждого было свое будущее, которое перечеркнула война. Все жизни-дороги были сведены в одно место — на фронт. Место, где встретились жизнь и смерть.